Шрифт:
Закладка:
Он посмотрел на Лиссу и насмешливо добавил:
– …И вирты, которые нужны были для путешествий через горы, и не боялись приближения Сеп-Хатти.
– Они тоже отсюда? – удивилась Ким.
– Конечно. Природе и голову такое бы не пришло создать такое. В них чего только не намешано. Говорят, у сильных вирт больше десяти форм, но лично я видел только четыре.
– А что было дальше?
– Что дальше… – он снова задумался, – дальше связка Сеп-Хатти–кхассер–аракит работала, защищая границы. Ураганы по-прежнему сметали все на своем пути, но пропускали кхссеров и их людей. Под их началом воины Мирадии шли в Андракис на борьбу с роем. И все шло хорошо на протяжении многих лет, пока не обновился Совет, и его новые советники не стали забывать для чего все это было нужно. Они видели только то, что кхассеров почитали, как богов. Что у них было все: богатство, положение, любовь народа. И постепенно зависть затмила собой все остальное. Совет начал новые эксперименты, и в этот раз они были направлены против тех, кто их защищал.
– Неужели кхассеры этого не заметили?
– Возможно, они и не хотели замечать. Привыкли к всеобщему почитанию, и не даже мысли не могли допустить, что все это однажды обернется против них. К тому же советчики были умны, и все держали в строгом секрете. И вот однажды, когда все кхассеры были в Андракисе, они воплотили свой план в жизнь. Расщепили мир, пожертвовав тысячами магов. Они преподнесли это как великий дар, как решение всех проблем, как гарант процветания Милрадии. И народ поверил, потому что валлены больше никогда не ступали на их землю. У страны появились новые герои, и о том, чем жертвовали кхассеры и их люди, постепенно начали забывать.
***
– Неужели они не пытались вернуться обратно?
– Конечно, пытались. Но кхассеры были истощены борьбой с роем, а черпать силы было неоткуда. Потому что аракит, такой обычный для Милрадии не встречался за ее пределами.
– Надо было носить его с собой. Постоянно, про запас.
– Обвешаться булыжниками? – в глазах Хасса появилась горькая усмешка, – у каждого дома были купели из аракита, в которых так приятно было восстанавливаться. А с собой лишь были амулеты, браслеты и прочие мелочи. Ведь никто не предполагал, что однажды доступ к основному источнику будет закрыт.
Ким нервничала, слушая его рассказ. Ей почему-то было стыдно. За тот древний Совет…и за себя.
– Совету не хватило сил полностью разодрать миры, потому что, как это ни странно, но объединял их все тот же Сеп-хатти. В зимние месяцы ураганы особенно сильны, поэтому сопряжение и осталось. Тогда в Асолле решили пожертвовать и долиной, проложив по ней вторую защитную линию, которая действовала зимой. Запечатывали проходы, так что Сторожевую Гряду нельзя было преодолеть ни по земле, ни по воздуху, укрывали сетью, отводящей взгляд.
– Как это делали мы? – едва различимо прошелестела она.
– Да, – он не стал отрицать и подслащать пилюлю, – Кхассеры и их воины оказались заперты по ту сторону границы. Без подпитки, наедине с роем. Им пришлось выживать, бороться, налаживать отношения с коренными андракийцами. Принимать их традиции, мириться с законами. Постепенно Андракис стал их настоящим домом, но все равно каждую зиму они не оставляли попыток прорваться обратно. И с каждым разом это было все труднее и труднее, потому что Сеп-Хатти чувствовал слабость и нападал. Переходы давались все сложнее, количество людей, которых они могли с собой провести – все меньше. Сейчас я, например, могу протянуть месяц с десятью людьми. А я из старших кхассеров. У того же Брейра срок в два раза меньше…
Хасс мрачно посмотрел на мешочек, в котором лежал камень. Его энергия струилась, пульсировала перетекая на кончики пальцев, наполняла. Хасс чувствовал, как насыщается внутренний резерв. Гораздо быстрее чем обычно. Яростнее, качественнее. И дело не только в увесистом обломке аракита, но еще и в девушке, что сидела рядом и смотрела на него своими большими грустными глазами, похожими на кошачьи изумруды.
– Мы думали, что слабеем из-за переходов и отсутствия источников, но оказывается все еще хуже. Мы просто не знали, про Обители Сна. Про то, что в долине полно мест, наполненных ядовитым для всех кинт белым дурманом. Это еще одна грань защиты, которую придумал Древний Совет, чтобы избавиться от кхассеров.
– Я не понимаю.
– Одаренных из Милрадии свозили в Доилну. И там вы плели…защитный контур?
– Да.
– Расскажи о нем.
– Ничего особенного, – Ким неопределенно дернула плечами, – старая йена закладывала первые витки плетения возле Обители, и потом все мы потихоньку, целое лето доплетали сеть, которая защищала нас от чужаков.
– Дай угадаю. Вы вливали свои силы, соединяя каждый последующий виток с землей?
– Да.
– А в самом начале, каждому приходилось жертвовать пару капель крови, чтобы чувствовать, как защитная сеть пульсирует и еще немного, для того чтобы белый цветок признал своего хозяина?
– Да, – она нахмурилась.
– Мне жаль, Ким, но настоящее назначение этого контура – не защита. На самом деле вы плели каналы, по которым белый дурман должен был зимой откачивать ваш дар и вливать его в разделение миров. А еще сеть помогала перебить запах белого дурмана. Если бы не она, кхассеры бы почувствовали эту вонь и многое бы давным-давно встало на свои места. А так, мы лезли в долину и, сами того не подозревая, год за годом травили себя этим ядом.
– Вы могли бы придти перед началом весны и остаться, – предположила Ким, – и тогда бы все узнали.
– Не могли. Как только начиналось разъединение, нас выдавливало из долины. И если мы не успевали перебраться в Андракис, то оставались запертыми в горах до следующей весны.
– Тебя же не выдавило, – резонно заметила она.
– Потому что я шел за тобой, – Хасс сказал так, будто это все объясняло.
Ким не поняла, что он имел в виду. Ее волновал другой вопрос. Горький и болезненный:
– А как же с теми обителями, которые вы успели разрушить? Сколько их было?
– Ни одной, – угрюмо произнес Хасс, – За все эти годы, мы не нашли ни одного поселения.
– Но как же… нам рассказывали то, как вы разорили Лазоревую Пустошь и Северный Удел…
– Ни одной, Ким, – мрачно повторил Хасс, и у нее запекло глаза. Как бы
