Маркус расплатился за их обед, и пожилая женщина просияла:

— Спасибо, сэр. Приходите еще. Индия навсегда поселится в вашем сердце.

* * *

Кейт и Маркус побрели в сторону базара. Она старалась не обращать внимания на кишащих вокруг них чумазых детей, игнорировала настырных торговцев, хватающих ее за плечи, призывая купить прекрасные изумруды, восхитительные золотые браслеты и сверкающие золотом сари. Какие-то женщины удерживали ее за руки, обещая сделать неотразимой при помощи татуировок, другие, украсив свои лебединые шеи бусами из жемчугов, извивались под ритмы индийской попсы.

Внимание Кейт привлекли кашемировые шали, она остановилась и купила одну синюю для Молли и бордовую для Джессики. И еще браслеты из зеленого стекла.

— Это для моей племянницы Эммы, — пояснила она Маркусу, заметив его взгляд.

— Кому сейчас нужны изумрудные часы? — усмехнулся он и тоже купил кашемировую шаль изумительного бирюзового цвета.

Он не стал пояснять, для кого приобрел шаль, но доплатил за подарочную упаковку.

— Здесь нет такого зеленого, за которым я охочусь, но этот тоже чудесный.

— Безусловно, — кивнула Кейт, наблюдая, как он убирает подарок в кофр фотоаппарата.

Они тронулись дальше. Маркус держал в руках фотоаппарат и, пока они пробирались сквозь толпу, часто фотографировал, но делал это очень тактично, с уважением к окружающим их людям. Он никогда не наводил объектив кому-нибудь прямо в лицо. Его заинтересовывали то детали мозаики на стене, то форма медного кувшина или тарелка бараньих кебабов, поджаренных с кориандром, тмином и чесноком.

Они снова остановились, чтобы посмотреть, как торговец специями достает из старой кирпичной печи, стоящей у него прямо позади прилавка, поднос с высушенными пряностями и размельчает их, чтобы приготовить гарам масала. Кейт купила пакетик для Молли, для которой карри, возможно, было самым любимым блюдом.

— И мне, пожалуйста, такой пакетик, — попросил Маркус. — Хотя вряд ли у меня получится воспроизвести какое-нибудь блюдо из тех, что мы сейчас ели. Вот если только попробовать приготовить бирьяни. А ты могла бы прийти и отведать, что там у меня получится.

— А где твой дом? Где живешь, когда не в разъездах? — спросила Кейт.

Она вдруг поняла, что никогда его не спрашивала об этом. Они много лет были знакомы, иногда вместе работали, но она понятия не имела, где он живет.

— В основном в Сиднее. Еще есть каморка со студией в Нью-Йорке. И в Париже, для выставок и показов.

— Отлично, — закатила глаза Кейт, — тогда мне будет проще простого прибыть к тебе на ужин из Бостона.

После этих слов Кейт захотелось оказаться в своем доме на Луисбург-сквер и, свернувшись калачиком на бархатном диване с кружкой горячего шоколада, погрузиться в интересную книгу. Она неосознанно потянулась к сапфировым серьгам Эсси, будто прикосновение к ним, подобно красным туфелькам Дороти, вернет ее домой. Ведь сейчас она оказалась в невероятных размеров стране Оз, и это было опьяняюще интересно и в то же время настораживало.

Маркус посмотрел на часы:

— У нас еще остается немного времени перед первой встречей, которую устраивает Аарав. Он будет ждать нас с торговцем алмазами вон в том переулке, откуда хорошо виден Чарминар. Очень скрытный персонаж. Торговец в восьмом поколении.

— Наверное, много чего может порассказать о прошлом своей профессии.

— Уверен! И здорово, что ты запланировала поездку к шахтам в Шри-Ланке. Шахты возле Ратнапуры — это совсем другое, по сравнению с местными. Я думаю, может получиться что-то весьма интересное, если связать фотографии этого базара — с помощью твоей статьи, естественно — с фотографиями шахт, чтобы люди прочувствовали путь драгоценных камней.

— Надеюсь, — усмехнулась Кейт.

— Завтра, после Голконды, я собираюсь съездить на пять дней в Галле, поваляться на пляже, перед тем как полезем в горы. Давай ты тоже. Я знаю, ты планировала засесть в отеле и начать писать, но кто же отказывается от отдыха у моря?

— Маркус, — начала Кейт, волнуясь. — А ты что… с кем-то там встречаешься?

Они шли сквозь толпу, натыкаясь на разгоряченные тела людей, и Кейт чувствовала, как их потная одежда липнет к влажной коже ее рук.

— Я слышала, как ты по телефону… — Кейт отвернулась.

Она не хотела, чтобы Маркус увидел ее смущение, ведь она только что проболталась, что подслушала его разговор с ААА Оливией.

— Да, я планирую провести там несколько дней с Лив, — Маркус замялся на мгновение. — Это моя дочь.

* * *

Ближе к вечеру, когда опустились сумерки и по всему городу разносился призыв к молитве, они оказались в плотном людском потоке. Кейт пришлось чуть ли не прижиматься к стене, чтобы избегать столкновения. Никогда еще ей не доводилось бывать в такой огромной толпе. Маркус остановился возле магазина, торгующего старинными фотографиями в диковинных рамках. Кейт заинтересовалась рядом ювелирных магазинчиков, что оказались напротив. Подсвеченные витрины сверкали образцами золотых цепочек и драгоценных камней, разложенных на бархатных подставках. У входа в магазин стояли торговцы и, перекрикивая друг друга, зазывали покупателей. Кейт достала блокнот и едва успела записать увиденное, как ее схватил за руку беззубый мужчина и потащил в магазин, куда зашел Маркус.

— Иди посмотри, — приговаривал он.

За прилавком стоял сутулый продавец, судя по всему, хозяин магазинчика. Он достал черно-белую фотографию победительницы конкурса «Мисс Мира» 1966 года. Ее осанка, пышные, с вороньим отливом, волосы и лакричного цвета глаза соответствовали бриллиантовой короне и скипетру. Но внимание Кейт привлекла одна репродукция, на которой, скорее всего, была запечатлена сцена из болливудского фильма — белый мужчина развалился на красном бархатном кресле. Он был разодет как хайдарабадский купец — бордово-золотистая туника, подбитый мехом халат и шелковый тюрбан кремового цвета, усеянный рубинами и бриллиантами. Кейт сразу узнала в этой фигуре одного из самых известных торговцев алмазами в древности.

— Кто это? — спросил Маркус и прищурился, пытаясь прочесть надпись.

Кейт улыбнулась. Она видела это лицо во многих книгах по истории.

— Жан-Батист Тавернье. Он написал тома о своих путешествиях по Голконде. В семнадцатом веке он шесть раз совершал вояжи из Европы в Индию. Правда, здесь промышляли и другие покупатели из Великобритании, Франции, Голландии и Бельгии. А у Ост-Индской компании были здесь свои собственные торговцы драгоценными камнями.

Кейт размышляла о голкондском неограненном алмазе, который она приметила в музее. Вполне вероятно, что он был продан на таком вот базаре, как тот, где они сейчас находились. Но куда он отправился потом? Как этот алмаз из голкондских рудников оказался в кольце, выполненном в технике шамплеве, и почему был зарыт в лондонском подвале?