и Лукачем и, по крайней мере, делился с ними идеями (а также, по-видимому, выступал против Ленина по поводу характера Сталина). Таким образом, неомарксизм и строгий грамшианский культурный марксизм имеют общие корни, но обязательно являются несколько разными теоретическими разработками. Тем не менее, поскольку неомарксистская критическая теория идет за западной, либеральной, просветительской культурой, ее иногда также называют "культурным марксизмом". При всем этом впредь я буду рассматривать эти две идеи как примерно синонимы. Критическая теория будет рассматриваться как инструмент, которым она является, и ее следует признать движущей методологией неомарксизма (и большей части культурного марксизма).

Среди этих мыслителей в первую очередь следует упомянуть Лукача, поскольку его работы, возможно, самые ранние, самые уродливые и самые влиятельные на создание сегодняшних условий, если не считать Герберта Маркузе. В целом он был ленинцем и занимал высокий пост в Венгерской советской республике, которая просуществовала чуть более четырех месяцев в 1919 году, прежде чем венгерский народ оказал ей решительное сопротивление (урок для нашего времени). Затем он бежал в Вену, где впоследствии работал с Грамши и Хоркхаймером. Во время недолговечного венгерского режима он был заместителем наркома просвещения и носил титул народного комиссара по образованию и культуре - то есть был пропагандистом и индоктринатором. С этой должности он стал теоретиком венгерской версии большевистского красного террора, и одним из основных направлений его массовой деятельности было подрывание традиционной морали в Венгрии путем обучения школьников развратной сексуальности (у нас в школах сейчас аналогичная лукачевская проблема, не так ли?). В общем, он не был обаятельным человеком. Однако его внимание к образованию и культуре сыграло важную роль в формировании идей, которые впоследствии стали культурным марксизмом.

Хотя за свою жизнь и в то время он написал множество работ, наиболее влиятельной, вероятно, стала его книга 1923 года "История и классовое сознание". В этой книге он изложил ряд идей, которые изменили ход марксистской мысли (особенно на Западе), включая овеществление (взгляд, согласно которому общественные отношения воспринимаются как атрибуты людей, вовлеченных в них), стремление сделать утопический марксизм нормативным (вопросом этического императива) в марксистской мысли, и развитие идеи о "необходимости" авангардно-партийной (ленинской) революции (идея о том, что пролетариат должен захватить власть и установить жестокую диктатуру как часть процесса достижения социалистического, а затем коммунистического государства). Он также сместил марксистское мышление назад к его гегелевским истокам, вместо того чтобы полагаться на производный от Маркса "диалектический материализм", который он считал ущербным по вышеупомянутым причинам. Самое важное, что можно сделать из этого беглого взгляда на Лукача, - это то, что он сместил марксистскую мысль 1920-х годов в сторону социологических и культурных вопросов, отчасти сделав ее более гегелевской. Учитывая его склонность к насилию (и намеренное насаждение сексуальной дегенерации среди венгерского народа и детей, чтобы открыть их для культурной диверсии), он также привнес в западный марксизм определенное отношение "по средствам", которое не было характерно для гораздо более историцистской системы взглядов Маркса. (Маркс считал, что революции просто происходят, более или менее, даже если насильственная революция необходима в последний момент, когда условия подходят; Лукач понимал, что условия должны быть "правильными").

Антонио Грамши был более тонок, полагаясь на своего рода подрывной энтернализм (проникновение в институт, чтобы изменить его изнутри), а не на прямую моральную диверсию и авангардистское насилие. Грамши был убежден, что ключом к открытию западных либеральных, капиталистических обществ для марксизма является полномасштабная атака на культурные институты, поддерживающие их ценности. Он назвал широкомасштабную мягкую силу культуры и ценностей "культурной гегемонией" (идея о том, что определенные культурные ценности доминируют и стабильны в поколениях, рассматривается как вид власти) и дал подробный анализ того, как создается это культурное "силовое поле" и как его можно отключить и даже обратить вспять. Его вывод заключался в том, что основные институты, которые производят и поддерживают культуру, должны быть проникнуты (культурными) марксистами и изменены изнутри, чтобы создать культуру, более благоприятную для марксистской мысли. Он выделил пять ключевых столпов культуры: религию, семью, образование, средства массовой информации и закон, причем особое внимание он уделял образованию. Бразильский педагог-марксист Пауло Фрейре, о котором мы упоминали в предыдущей главе и который играет важную роль в развитии теории образования в рамках Критической расовой теории, с энтузиазмом относился к грамшианству в этом отношении. Таким образом, учитывая невероятное влияние Фрейре, это направление мысли фактически доминирует в североамериканских школах сегодня.

По мнению Грамши, марксистские мыслители должны были проникнуть в эти ключевые культурные институты и изменить их изнутри, создав подрывную "контргегемонию" (новую доминирующую контркультуру), которая постепенно делала бы их все более марксистскими. Хотя этот способ мышления был назван в честь того, что Мао Цзэдун делал в Китае в 1960-е годы с его Культурной революцией, он стал известен в 1960-е годы как "длинный марш через институты". 123 Идея заключается в том, что если вы сможете захватить институты с помощью внутренних культурных революций (что может быть сделано очень тихо), то вы сможете полностью изменить культуру внутри институтов, которые производят более широкую культуру, и подготовить почву для полной марксистской революции. Было замечено, что "Мао делал то, что думал Грамши", 124 , был ли Мао в курсе идей Грамши о создании контргегемонии в ключевых культурных институтах, особенно в образовании (возможно, но неизвестно, читал ли Мао соответствующего Грамши, хотя несомненно, что он слышал о нем). Короче говоря, Грамши (несомненно, с помощью Лукача) является теоретическим отцом культурной революции (Мао - ее практическим вдохновителем), которая является именно тем, что Критическая расовая теория пытается осуществить в американском и других западных обществах - острием копья длиной в сто лет.

Грамши и Лукача можно оставить в стороне, поскольку они являются родоначальниками культурного марксизма и движущей силой того, что стало известно как культурная революция. Тем временем в 1923 году Карл Грюнберг и несколько других немецких марксистов, поддерживаемых богатым социалистом Феликсом Вайлем и, по крайней мере, в некоторой координации с культурными марксистами, основали (нео)марксистский аналитический центр, Институт социальных исследований при Франкфуртском университете имени Гете (Франкфуртская школа). Их целью было выяснить, почему развитые западные капиталистические общества не продвигаются через социалистические и коммунистические революции (хотя в крестьянской России это произошло), включить развивающиеся социальные науки (особенно фрейдистский психоанализ и веберианскую социологию) в марксистскую теорию, а также дальнейшие амбиции развивающейся (культурной) марксистской мысли того времени. В частности, они стремились исправить очевидные ошибки Маркса и вернуть его теорию к ее более гегельянским истокам (путем выявления более диалектических отношений). Некоторый интерес для истории и философских истоков