– Прекрати канючить, – ее тон из нежного превращается в колючий. Они никогда не разговаривала со мной так же, как с ее мужчинами. Ласково. – На этот раз все по-другому. Уилл хочет сделать мне предложение. Я не могу упустить такой шанс, ты должна понять меня, Катерина.

Я дотрагиваюсь до переносицы и сжимаю пальцы.

– До Кембриджского вечера остается три недели. Если Уилл сделает предложение раньше, ты прилетишь?

Опять какое-то копошение, смех и бормотание:

– Мы поговорим позже, Кэтти.

А затем она сбросила звонок.

Она, черт возьми, сбросила звонок!

– Анна не приедет, – Эмма откладывает Брэдбери и встает с кровати.

– Откуда ты знаешь? – спрашиваю я, растирая грудную клетку. – Я же разговаривала на русском.

Никакого приступа, Катерина. Не в присутствии твоей лучшей подруги.

Сердце пропускает удар.

“Дыши, Кэт. Или я буду дышать за тебя”.

– Нетрудно догадаться. У тебя такое лицо, как будто ты вот-вот заплачешь, – Эмма садится рядом и мягко забирает стакан латте, который я все это время сжимала в руке. – И не то чтобы я удивлена.

Я не заплачу… я…

Просто не самая лучшая неделя, верно? Все наладится не так ли?

Я тянусь за книгой и прикладываю ее к груди, надеясь, что Рэй сможет меня вылечить.

– Почему?

– Потому что твоя мама – сука, Кэт.

Я морщусь от ее слов, однако по какой-то причине не могу возразить. Боже мой, я так мало просила маму о чем-либо. Я задумываюсь. Пожалуй, это был первый раз, когда я действительно умоляла ее.

– У тебя замечательные оценки, – Эм пытается меня подбадривать, кидая неодобрительный взгляд на мою фланелевую пижаму, из которой я не вылезала все выходные. – Даже думать не смей, что они не примут тебя. Черт меня побери, если они не примут тебя, я разочаруюсь во всей системе образования Великобритании.

Я заставляю себя улыбнуться.

– Спасибо, Эм.

– Ты обещаешь, что позвонишь Заку? И, пожалуйста, давай выйдем на улицу. Я больше не могу смотреть на то, как ты рисуешь в пижаме.

Еще один пункт к моему самоуничтожению.

Миссис Макалистер не хочет принимать пейзаж, который влияет на итоговую оценку курса. Я изрисовала сотни холстов и альбомов, пытаясь впечатлить ее, но все без толку.

Скучно.

Бездарно.

Вы не умеете владеть цветом.

Крайне посредственно.

Скучно.

Скучно.

Скучно.

Ей не понравилась ни одна из моих работ. Ни одна. И неважно, что мои работы нравятся маминому другу – художнику с мировым именем. Неважно, сколько наград я получила, участвуя в художественных конкурсах.

Итог один. У меня незачет.

Я откидываюсь на кровать, затыкаю лицо подушкой и громко стону.

– Убей меня, Эмма.

– Даже не думай об этом, – девушка борется за мою преграду и заставляет подняться с кровати. – Иди в душ, иначе я испорчу твои странные книги.

– Ты знаешь, как разбрасываться угрозами. И мои книги вовсе не странные.

Она вскидывает подбородок и взмахивает роскошными рыжими волосами.

– Я Кларк. Мы лучшие в угрозах, манипулировании и доминировании.

“Я бы поспорила”, – шепчет внутренний голос, вспоминая эти чертовы антрацитовые глаза, которые я рисовала больше, чем нужно.

Прошлая неделя прошла как в тумане.

Каждый вечер я жду, что он ворвется ко мне в комнату, как варвар. Но он не делает этого. И я до сих пор не могу понять, почему в глубине души я… я ждала.

Он ведет себя, как опытный преследователь. Я часто вижу его тень и получаю множество сообщений, которые в большинстве случаев предпочитаю игнорировать. Нет ничего более ужасающего, чем его близкое присутствие. Мысль о том, что он выполнит свою угрозу пугает меня больше, чем мне хотелось бы признать.

Я захожу в ванну, чтобы быстро принять душ, и зачем-то проверяю сообщения.

Психопат: Не смей избегать меня. Встретимся сегодня?

Психопат: Тебе лучше ответить на мои сообщения, Катерина.

Мои щеки пылают при воспоминании о той утренней пробежке. Серьезно, что, черт возьми, со мной не так? Почему я не могу заблокировать этот номер и забыть его?

“Потому что ты заинтригована?”

“Потому что ты никогда не чувствовала себя такой… живой?”

Он и вправду писал мне слишком часто, не предпринимая никаких разрушающих действий, хотя после брошенных слов я ожидала совсем другого поведения.

“Но я не планирую заниматься с тобой сексом, Катерина. Я планирую трахать тебя”.

Мое дыхание прерывается. Почему он медлит? Почему он ждет моего согласия? Я совсем не понимаю его странную, извращенную, анархическую логику.

Катерина: Оставь меня в покое.

Психопат: Это “нет”?

Катерина: Конечно же, это “нет”.

Психопат: Твои препирания заманчивы и нехило меня заводят. Знаешь, что я делаю прямо сейчас, думая о тебе?

Я не отвечаю и встаю под горячие капли душа, смывая с себя всю нервозность последних дней. Мое сердцебиение учащается, а пальцы горят от страстного желания проверить свой телефон. Приняв душ в рекордные сроки, я вытираюсь полотенцем и открываю переписку.

Психопат: Не находишь слов?

Психопат: Я думаю о твоих губах, Катерина.

Психопат: *эмодзи брызгающих капель* Я кончил, котенок.

О боже… Он просто… просто сумасшедший психопат.

Я быстро надеваю белье, джемпер с джинсами и выхожу из ванной, застав Эмму за просмотром моих альбомов. Она как раз остановилась на рисунках, где были изображены темные глаза моего личного кошмара, и я моментально краснею.

Нет, мое лицо не просто краснеет. Оно пылает.

Боже мой, Катерина, соберись. Сейчас же!

– Это восхитительные работы, Кэтти, – заворожено говорит Эм, не обращая на меня внимания. Я пользуюсь этой задержкой, чтобы остыть и собрать сумку.

– Спасибо. Пойдем?

– Да-да, – подруга перелистывает еще одну страницу. – После кофейни ты поедешь в студию?

– Да, – отвечаю я, заставляя себя не думать о вибрирующем телефоне. – Мне нужно сдать пейзаж профессору Макалистер, скорее всего буду заниматься всю ночь.

– Ты такой ботаник, Катерина, – Эм, наконец, оставляет в покое мой альбом и широко улыбается. – Идем за еще одной сахарной бомбой?

В моей голове мелькают восхитительные картинки сладкого латте на кокосовом молоке, и я киваю.

***

Я готова боготворить всех богатых наследников Кингстона за то, что те настояли на открытии Старбакса на улице Хай-Стрит, находящейся прямо в центре Элгина. Элеонор включает “Bubblegum Bitch” Марины Диамандис, а я наслаждаюсь поездкой, сидя на заднем сидении Астон Мартина.

Эль делает звук потише и спрашивает:

– Девочки, мы ведь присоединимся к Хэллоуинской вечеринке в следующую субботу?

Мимо меня проносится зеленый пейзаж леса, однако я не наслаждаюсь им – я пытаюсь запомнить оттенки, чтобы изобразить их на бумаге в ближайшие часы.

– Разве Хэллоуин на