— Драконы, папа? — крикнула она. — Их не существует.

— Нет, существуют. Я один из них.

— Нет. — Она покачала головой. — Я тебе не верю.

— Мишка, пожалуйста. Вот почему нам приходится так часто переезжать. Не все хотят защищать тебя. Некоторые хотят причинить тебе боль.

— Это ненастоящее. Я не могу. — У нее началось учащенное дыхание.

— Драконы реальны. Пейя реальна. Она расположена…

— Нет, перестань болтать. Я никогда тебе не поверю.

Герберт изменился у нее на глазах.

— Ты что, с ума сошел? — Я кричал на него, даже если он меня не слышал.

Елена застыла.

— Черт, Герберт, — заорал я. — Елена, давай. Все не так уж плохо.

— Елена? — Герберт снова изменился и подошел ближе.

Он обернул скатерть вокруг талии, будто проблема заключалась в его наготе.

— Давай, Мишка, — рявкнул он прямо перед ней.

Ничего.

Он запаниковал, подхватил ее на руки и бросился в ванную. Он поставил ее в душ и открыл холодную воду.

Она задыхалась и отплевывалась, а затем заперлась в своей комнате. Я нашел ее в углу, завернувшейся в одеяло. Она дрожала.

— Елена, снимай эту одежду. Пожалуйста, — умолял я, но она меня не слышала. — Давай, Мишка, снимай эту одежду.

Я никогда не видел, чтобы она плакала так сильно.

Я пел, но это ее не успокоило. Этого больше никогда не повторится.

Через два дня она успокоилась. Я остался с ней. Время от времени Герберт стучал, и в ее глазах появлялся страх. Когда это превратится в любопытство? Она не могла бояться драконов. Как она заявит на меня права?

Я спел еще одну песню, чтобы отвлечься. Я не хотел думать, что она, возможно, никогда не примет драконов. Она была моей единственной надеждой.

Таня вернулась. Мы не видели ее шесть лет.

— Тебе не следовало так перекидываться. Почему ты мне не позвонил? Мы могли бы рассказать ей все вместе.

— Она не верила в существование драконов, а тебя трудно найти.

— Не надо. Ты сказал мне уйти.

— Ты хотела уйти. О чем думала Катрина? Хроматические никогда не могли выжить, притворяясь людьми.

— Просто уходи. Я уберу за тобой, — крикнула она.

Он выбежал вон. Очевидно, он так и не простил ее за Кару. Я бы тоже этого не сделал.

— Елена, — сказала она.

Та все еще была в одежде после душа. Она приоткрыла глаза, увидела Таню и безудержно заплакала.

— Все в порядке, милая. Все в порядке. — Таня крепко обняла ее и потерла спину. Ее губы беззвучно шевелились, когда она успокаивала Елену своим даром.

Я подошел к двери — как можно дальше, — и слушал, как она стирает воспоминания о последних трех днях. Все, что Герберт рассказывал ей о драконах и ее судьбе, исчезло.

Таня замолчала. Она уложила Елену в постель, подоткнула одеяло, нежно поцеловала ее в макушку и ушла, не сказав ни слова Герберту. Тело Елены каждые несколько секунд сотрясалось от рыданий.

Я лежал на кровати рядом с ней и напевал колыбельную, которую написал сам. Она была неполной, но слова обязательно придут. Все будет хорошо.

— 15~

ДЕНТ

ПАДЕНИЕ

На следующее утро она проснулась, ничего не помня о том, что произошло за предыдущие три дня.

Она была счастлива. Она, как всегда, чмокнула Герберта в щеку и пошла в школу. В этой школе у нее появился друг.

И вот однажды ночью раздался звонок.

Пришло время покидать другой дом. Елена с каждым движением сопротивлялась все больше. Она немного поиздевалась над Гербертом, но в конце концов села в машину, и мы уехали.

Еще два дракона погибли во время этого побега. Из двенадцати осталось всего полдюжины.

***

Следующие три года были сущим адом.

Елена превратилась в ту девушку, которую я знал. Большинство моих воспоминаний вернулось. Я вспомнил, как спас ее, и лианы, поглотившие Итан. Я не был ее другом. Совсем наоборот. Это было постыдно. Теперь я был готов умереть за нее.

Я думал, что дент — это заклинание. Это было не заклинание. Это была глубокая связь, сложившаяся на протяжении многих лет. Я не знал, было ли это жестоко или по-доброму — наблюдать за их такой жизнью, но это было реально.

***

Последний из двенадцати пал в течение следующих нескольких лет. У нас больше не будет предупреждений. Это повергло меня в оцепенение.

Герберт стал параноиком и разрушал жизнь Елены. Мы переезжали каждые три месяца, чтобы быть в безопасности. Они с Еленой ругались без остановки.

— Он пытается защитить тебя! — Я накричал на нее.

Конечно, она меня не слышала.

Каждую ссору она заканчивала словами о том, как сильно она его ненавидит, и громким хлопаньем дверью. Притяжение означало, что я был вынужден находиться с ней в комнате — последнем месте, где я хотел быть. Она была такой неблагодарной.

По крайней мере, в это время мне нравилась ее музыка. Это были не Оборотни, но это было лучше, чем та чушь, которую она слушала в подростковом возрасте.

Дни ползли за днями. Мне было безумно скучно, когда не с кем было поговорить. Прошло три месяца, а Герберт так и не объявил, что нам нужно уезжать.

В моем нутре произошел сдвиг. Чувство, которого у меня никогда раньше не было. Я ничего не ел тринадцать лет, так что это не могло быть расстройством желудка.

Мне стало не по себе.

Я скучал по тому, чтобы быть драконом. Я скучал по небу, особенно по своим утренним полетам. Не было ничего похожего на ветер между моими чешуйками.

Прозвенел последний звонок. Елена схватила сумку, и мы пошли по тропинке обратно домой. Она остановилась, чтобы покормить бездомную кошку.

— Елена, не сегодня. Я хочу вернуться домой, — сказал я.

Она, конечно, не слушала, просто продолжала гладить кошку.

— Насколько тебе известно, она может быть больной. Почему я все еще говорю?

Кот замурлыкал, она встала и бросилась обратно на тропинку.

Наконец-то мы добрались домой.

Боль в моем животе ничуть не утихла. Желудок скрутило.

Что это было?

В ту ночь я мерил шагами комнату. Я был неугомонен.

Это был вечер пятницы, и Елена лежала без сознания на диване. Пока я наблюдал за тем, как она спит, дом начал вибрировать. Она не пошевелилась. Я был единственным, кто мог это видеть или чувствовать. Меня швырнуло сквозь стену в небо. Я не мог остановиться или сориентироваться. Я кувыркался в воздухе все быстрее и быстрее,