Наконец мы продолжили путь, и тогда она снова остановилась за несколько домов до нашего.

— Привет, Мурка, — сказала она бездомной кошке. Она достала свой недоеденный бутерброд и покормила кошечку. Она определенно питала слабость к кошкам. Драконы не так уж сильно отличались. Мы также умели мурлыкать.

Я сидел и ждал ее на мусорном баке перед нашим домом.

— Ты идешь на танцы с Тревором? — спросила я, зная, что она меня не слышит. Она просто погладила кошку. На самом деле я ревновал к гребаному коту.

Когда мне показалось, что она закончила с котом, я покачал головой и поднялся по лестнице в дом, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Она была у меня за спиной, и я исчез за дверью прежде, чем она ее открыла.

Из кухни доносилась музыка. Это означало, что Герберт был в хорошем настроении.

— Папа, я дома, — крикнула Елена.

Герберт готовил бурю. Он схватил ложку и подпевал звучавшей песне. Я улыбнулся, когда Елена присоединилась.

Герберт положил на тарелку петуха в вине и подал Елене. Я бы все отдал за кусочек. Я скучал по еде.

— Я так понимаю, сегодня был хороший день? — сказала она, забираясь на табурет.

— Самый лучший. — Герберт приглушил музыку, поставил свою тарелку на стойку и обхватил лицо Елены ладонями. — Я, мой маленький медвежонок, продал свою идею Uniflex компании Google.

— Из любви к чернике! Ты шутишь, да?

Он рассмеялся.

Я тоже. Это была ее любимая фраза, и она позаимствовала ее у меня. Это была единственная вещь, которая запомнилась.

За ужином они поговорили о том, что может означать такое развитие событий. Они могли бы попытаться остаться, больше не переезжать.

— Раз уж мы остаемся, могу я тебя кое о чем спросить?

— Это связано с мальчиком?

Скажи «нет», Герберт.

— Может быть.

— Ладно, кого я должен убить? — спросил Герберт.

Я любил его.

Елена не сочла это смешным.

— Никого, но в пятницу будут танцы…

Герберт хмыкнул.

Мужчина по зову моего сердца.

— Могу ли я встретиться с этим мальчиком? — спросил он.

— Ладно, как скажешь.

— Я скажу «да» при одном условии, — сказал Герберт.

Я наклонился ближе. Пожалуйста, сделай это невозможным.

— Это не глупая загадка. У меня плохо получается их разгадывать.

— Это совсем не сложно, давай.

— Хорошо, давай послушаем.

— Вперед я тяжелый, назад — нет.

— Что? — взвизгнула она.

Я ухмыльнулся. Легко, масса.

Она закатила глаза.

— Это даже не имеет смысла.

— Ответ находится там.

— Можно мне пару часов?

— Конечно, но ты же знаешь правила. Никаких поисковых систем в Интернете. Я узнаю, если ты сжульничаешь.

— Хорошо. — Она встала и отнесла свою тарелку в раковину. — С таким же успехом я могу попрощаться с танцами.

Я последовал за ней в ее комнату, скрестил руки на груди и занял свое обычное место у стены. Она села за стол, чтобы сделать домашнее задание и поработать над ответом.

— Это масса, — сказал я. — Но ты меня не слышишь, так что никаких танцев с Тревором.

Она соскользнула со стула, подошла к кровати и надела наушники. Теперь она увлекалась девчачьими группами.

Знакомая боль наполнила мой живот, и я почувствовал, как напряжение отпустило меня. Я знал, что они идут.

Я побежал в гостиную. У Герберта шел футбольный матч.

— Ты, должно быть, издеваешься надо мной. Я не могу с этим работать! — крикнул я небу.

Должен был быть другой способ. Радио было выключено, но я гребаный Рубикон. Я найду способ заставить радио работать. Я протопал к нему, выставил руку вперед и закрыл глаза. Я почувствовал жужжание электричества, совсем как раньше. Оно включилась. Из динамиков доносились помехи.

— Герберт, они идут. — Эти слова произнес мой настоящий голос.

Он подошел к радиоприемнику и наткнулся прямо на меня. Я держал глаза закрытыми и сосредоточился.

— Кто это? — спросил он.

— У нас нет времени. Они будут здесь сегодня вечером. Бери Елену и уходи.

— Скажи мне.

Должен ли я сказать ему?

Я хотел, чтобы он знал, что с ней все будет в порядке, если… нет, это должно было увенчаться успехом.

— Я друг. Кто-то, кто никогда бы не причинил ей вреда.

Герберт замолчал.

— Блейк?

Он знал.

Я чуть не расплакалась.

— Пожалуйста, делай, как я говорю.

Он кивнул и побежал в сторону комнаты Елены.

Опустошенный, я рухнул без чувств. Я проснулся в комнате Елены. Они с Гербертом ссорились. На кровати лежали сумки, а одежда была разбросана по всей комнате. Она была взбешена, и слезы навернулись у нее на глаза. Я ненавидел то, что ей было больно.

Когда они загружали грузовик, шел дождь. Она поскользнулась и упала в лужу. Я пытался помочь, но мои руки прошли сквозь нее. Я забрался в кузов грузовика. Дождь на меня никак не повлиял.

Елена молчала и не обращалась с Гербертом, но он даже не заметил этого. Он был сосредоточен на том, чтобы убраться как можно быстрее.

В небе появились очертания драконов. Они нашли нас.

Мое сердце остановилось. Они были близко.

Я сосредоточился на том, сколько драконов следовало за нами. Я мог разглядеть пять силуэтов.

Фокс был среди них.

Затем Герберт свернул влево, из-за чего я потерял равновесие и упал в кузов грузовика. Я увидел очертания дракона, когда Герберт нажал на газ. Он прятался.

Елена спросила, что такое, и она была непреклонна. Герберт в конце концов сказал ей правду, но неудивительно, что она в это не поверила.

Я так облажался.

Я продолжал смотреть в небо, пытаясь понять, куда подевались Фокс и его колония.

Мои глаза едва уловили движение дракона, выскочившего из леса рядом с дорогой и за грузовиком.

Шины завизжали, и я вцепился в края кузова грузовика. Пикап несколько раз крутанулся.

Краем глаза я увидел, как дракон пронесся сквозь луч фар и исчез обратно в темноте. Прячась, как тень.

Грузовик, наконец, остановился. Я вышел и обошел грузовик кругом, мой взгляд блуждал в темноте.

— Ты в порядке? — крикнул Герберт Елене.

— Я в порядке, — сказала она, тяжело дыша.

— Елена, мне нужно выбраться…

— Нет, нет, не оставляй меня здесь! — Она была в бешенстве.

Он обхватил ладонями ее лицо и заставил посмотреть на него. Я заметил дрожь в его руках, когда наблюдал за происходящим через лобовое стекло. Я гадал, знал ли он, что умрет сегодня ночью. Шестнадцать лет мы избегали их. Но они догнали его.

Я могу это изменить.

— Ты ведешь машину как черт, ты меня