Зуль был удивительно выдержанным и здравомыслящим эмиром, эталонный авторитетный бизнесмен, который в первую очередь настроен на прибыль. Даже Азим на его фоне кажется отморозком, хотя тоже достаточно… — Управляющий осторожно потрогал пальцем опухший нос и закончил не так, как собирался: — Хотя тоже достаточно большая сволочь.

— В тебе говорит обида.

— У меня до сих пор в голове звенит. — Томми перестал трогать нос и посмотрел Бенсу в глаза. — Но ты ведь понимаешь, что если кто-то хочет поджечь северян, устранение Зулькарнайна — именно Зулькарнайна — это идеальный вариант. Во-первых, северяне получают оплеуху, во-вторых, теряют самого здравомыслящего эмира. А учитывая взаимную ненависть северян и южан, эта спичка способна вызвать большой пожар.

Протекающая через Швабург река делила 19—23 напополам и Бенс до сих пор не понял, почему границу сектора не провели по ней. Тем не менее, не провели и тем самым подогрели историческую ненависть, которую жители северного берега испытывали к южанам. Во время Большого Переселения ситуация только усугубилась: специально или нет, но противоположные берега сектора облюбовали выходцы из враждебных племён, придав старому противостоянию новый импульс.

— Хочешь сказать, что сектор целенаправленно шатают?

— Это первое, что приходит в голову, — развёл руками Томми. — Банды накопили жирок и хотят выяснить, кто круче.

— Но война ни к чему не приведёт, — выдал общеизвестную истину Бенс. — Я не имею права отдавать территорию под власть одной группировки.

Как правило, в секторах орудовали от трёх до семи банд — как позволяли размеры, но даже самой маленькой территории, власть не принадлежала кому-то одному. Муниципалитет мирился с существованием криминала, однако не допускал появления чрезмерно сильных банд.

— Если они хотят устроить не просто стычку, а большую войну — это глупо.

Томми вновь потрогал нос, вздохнул и тихо осведомился:

— А что не глупо?

* * *

Однажды, ещё во время обучения, когда она уже узнала достаточно много, чтобы задавать вопросы, но слишком мало, чтобы делать выводы самостоятельно, Шанти спросила: «Почему мы до сих пор не уничтожили преступность? Ведь в AV-системе это совсем не сложно». Вопрос не относился к компетенции девушки, но поскольку к тому моменту её карьера в Четвёртом департаменте ни у кого не вызывала сомнений, Шанти получила честный ответ:

«Человеческое общество устроено сложнее, чем кажется на первый взгляд. И сами люди достаточно сложные существа, работа с которыми требует серьёзного подхода. Люди создавали общества в течение тысяч лет, живя на разных континентах, веря в разных богов, но если присмотреться, то можно увидеть, что несмотря на различия, результат получался схожим: рядом с официальной пирамидой, всегда существует теневая. Которая, при всей своей очевидной вредоносности, позволяет решить целый ряд важных вопросов, обеспечивая людям ставшую давным-давно привычной картину мира».

«Не понимаю».

«Например, право на протест. На несогласие. На бунт. Право считать себя умнее Системы. Право бросить вызов всему миру».

«Эти права обеспечивает преступность?»

«В том числе. Разрабатывая модель современного социума, мы тщательно изучили все возможные варианты и убедились, что если не оставить людям возможность выпустить пар — получим сильнейшие бунты».

«Бунты будут всегда».

«Они должны быть безопасными для Системы».

Объяснение показалось Шанти надуманным, однако вступать с профессором в спор девушка поостереглась. И, как показали дальнейшие события — правильно сделала, поскольку чем больше опыта набиралась Шанти, тем твёрже убеждалась в правоте преподавателя. Людям нравилось жить в комфортном AV-пространстве, но одновременно им нравилось обманывать Систему. Чувствовать, что они «что-то могут», что они способны не только подчиняться, но и щёлкнуть Систему по носу. Это ощущение делало их абсолютно управляемыми.

Превращало в ливеров.

— Вы что, стали играться с корневыми каталогами? — с чётко выверенным недовольством осведомилась Шанти.

— Полегче, контролёр, сначала доказательства, — мгновенно ощетинился Расул — «контролёр», если можно так выразиться, группировки «Южный фронт».

— Убийца Зулькарнайна замёл следы с помощью ложного цифрового следа.

— Это серьёзное обвинение.

— Поэтому я даю тебе возможность оправдаться.

— Моё оправдание прозвучит самоуничижительно, зато искренне: мне такие фокусы не по зубам, и тебе об этом прекрасно известно, — ответил Расул. Обвинение в серьёзном федеральном преступлении заставило его вспомнить о вежливости. — К тому же Зулькарнайн был не такой проблемой, чтобы ради её устранения нарываться на двадцать пять лет без права досрочного освобождения и пинки от Четвёртого департамента. Честно говоря, он вообще не являлся для нас проблемой, поскольку реально был самым вменяемым из северных кретинов.

Всё это Шанти уже слышала или предполагала услышать, но промолчать или сразу согласиться с доводами Расула она не могла, поэтому невнятно пообещала:

— Я ведь докопаюсь.

— Пожалуйста, не нужно угроз, — вежливо попросил южанин. — Повторю: нам на … не упёрлись проблемы с Четвёртым департаментом. И второе: нам на … не упёрся этот … эмир. Теперь северяне верят, что мы его грохнули, а из-за ложного следа мы не докажем, что это не мы. Я вообще думаю, что они сами его грохнули.

— Зачем?

— Шейх совсем отупел от героина, он ведь старой школы, ты знаешь, его современная синтетика не интересует — торчит на натуральном. А эта дрянь по мозгам даёт нехило, не удивлюсь, если шейх переторчал и задумал устроить большой бардак перед своими пышными похоронами. А бардак может получиться знатный, потому что они там и боевиков наплодили, и оружия накупили.

— Департамент социального согласия не позволит одной банде подмять под себя весь сектор.

— Достаточно разделить нас на пару враждующих группировок.

— И тогда шейх станет тут всем заправлять, — догадалась Шанти.

— Но формально в секторе будет несколько банд. Все довольны, особенно бюрократы из Соцсогласия.

— Интересная мысль.

— Для тебя интересная, для меня — хреновая. Это, конечно, не моё дело — помогать тебе, но я скажу: кто-то, не знаю кто, с одинаковым успехом это могут быть и наши, и северяне, и какой-нибудь обиженный эмиром богатей — это не важно… Важно то, что этот кто-то нанял специалиста из другой Метавселенной.

А вот эта мысль была ещё интереснее предыдущей.

— С доступом к корневым каталогам? — прищурилась Шанти.

— Ты не хуже меня знаешь, что владельцы Метавселенных не прочь подгадить друг другу, — хмыкнул Расул.

— Специалист такого уровня стоит очень дорого.

— Поэтому трудно предположить, что настоящей целью был Зулькарнайн.

— А чем он был?

— Костяшкой домино. Или одной из костяшек.

— Не понимаю.

— Поищи в Сети, — предложил Расул.

Он не хамил, однако тон южанина Шанти не понравился.

— Я всё-таки поставлю вас на проверку.

— Ладно, ладно, контролёр, не злись, — взял назад Расул. — Есть новости похуже: ходят слухи, что Кандинский приступил к работе над новой картиной.

— Вот, дерьмо, — не сдержалась Шанти. — Откуда инфа?

— Как