Шрифт:
Закладка:
26
В офисе Макс устало опустился на диванчик и прикрыл глаза. Что это было? Зачем психопат следит за ним? Чем это может ему помочь? Неужели он решил, что таким образом сможет остановить сыщика? Не проще ли убить? Но убивать его все-таки пока не собираются – итальянец палил в него из травматического пистолета. Значит, запугать или покалечить. Или то и другое вместе. В этой ситуации только один выход – немедленное наступление. Никакого промедления. Он набрал Мартину. Она испуганно-радостно пропела в трубку:
– Максик, тебя уже отпустили?
– Да. Что там с твоей стриптизершей?
– Я отпустила ее. У нее ночное шоу. Не может же она ждать тебя вечно.
– Надеюсь, ты отпустила ее не навечно? Она еще готова пойти на сделку на наших условиях?
– Безусловно. Я ей объяснила, что ты занят.
– Мартина, давай-ка приезжай сюда. Есть о чем поговорить. Сможешь?
– Естественно. Уже лечу. Я ведь так и не знаю, в чем ты проштрафился перед полицией.
Мартина показалась ему необычно возбужденной. Она была в новой голубой кофточке и легких белых брюках. Ее рыжеокрашенные волосы были схвачены сзади в тугой пучок. Он отметил про себя, что она редко делает прическу на подобный манер. Чаще копна ее волос очень подвижна и смешно подпрыгивает в такт с движениями головы Мартины. А движения эти могут быть весьма разнообразными в зависимости от ее эмоционального состояния. Макс внимательно посмотрел на Мартину:
– Послушай, помощница сыщика, ты чего такая радостная? Закончила очередной роман?
– А что мне плакать?
– Могла бы и всплакнуть. Тем более, что твоего шефа едва не убили.
– Вау! – Мартина плюхнулась на диванчик. – Ты не шутишь?
–– Мартина, мне совсем не до шуток.
Она сидела с полуоткрытым ртом, пока он рассказывал ей о своих злоключениях. Сам же Макс ходил при этом по комнате, заложив руки за спину и лишь изредка освобождая их для изображения фрагментов особой напряженности. Когда он закончил, она не сразу начала высказываться, а молча пошла за ширму и приготовила кофе для двоих. Макс открыл окно и прикурил сигарету, потом услужливо щелкнул зажигалкой перед носом Мартины. Она жадно затянулась и, выпустив дым, убедительно сказала:
– Все-таки я была права.
– Что ты имеешь в виду?
– Психопат не остановится ни перед чем. Вот видишь, тебя уже пытались убить.
Макс рассмеялся:
– Не думаю. За мной пытались следить. Если бы я позволил провести слежку до конца, то всего этого не случилось бы. Но мне очень хотелось узнать, кто за этим стоит. Итальянец же не мог допустить, чтобы я его схватил. За ним потянулась бы ниточка, которая могла бы привести к психопату. Такое он не мог представить даже в страшном сне – вот и пальнул с перепугу. Возможно, он даже не рассчитывал попасть в меня.
– Почему ты решил, что он итальянец?
– Так мне показалось. Я родом из Швейцарии и многих из них повидал. Еще будучи школьником, я несколько раз ездил в Беллинцону, столицу кантона Тичино. Там есть древние замки, а я интересовался историей.
– А я считала, что ты любил только детективные истории. Если бы ты стал историком, то сегодня тебе не пришлось бы подставляться под пули этого итальянца, пусть и резиновые.
– Пуля была только одна. Правда, попади она в более уязвимое место, все могло бы закончиться хуже. Чего доброго, остался бы без глаза.
Макс нервно сглотнул, а она спросила:
– Ты мог бы его узнать?
– Безусловно. Такой небольшого роста, вертлявый, с черными волосами. Только искать его бесполезное занятие. Просто потеря времени. Таких мелких исполнителей у психопата может быть много.
– Ты хочешь сказать, что тот, который застрелил стриптизершу из "Фантазии", тоже мелкий исполнитель?
– Не такой мелкий, как этот итальянец, но все равно шавка, работающая за деньги. Конечно, более квалифицированный. Итальянцу доверили только травматический пистолет. И это на тот случай, если ему самому будет грозить опасность. Мы должны наступать на главные силы. Так что там с твоей новой стриптизершей?
– С ней все в порядке. Сегодня ночью она, как всегда, будет вертеться в "Диаманте". Если ты не планируешь ничего другого, то я буду договариваться снова.
– Вот и займись этим, Мартина.
Она встала с диванчика и вдруг спросила:
– Считаешь, что твоя беседа с этим инспектором на этом и закончилась?
– Думаю, нет, Мартина. До сих пор не могу понять, почему он меня так легко отпустил.
– Формально у него не было оснований тебе что-то предъявить. Не ты, а в тебя стреляли. Ты частный сыщик и имеешь право на неразглашение подробностей твоих дел. В конце концов, у каждого своя работа.
– Все верно. Но меня мучает совесть. Ведь я фактически видел, как произошло убийство Бригитты Фогель, но не сообщил об этом полиции. А ведь они занимаются этим делом. Не случайно он спросил меня об этом. Что-то он почувствовал. Есть у него сыщицкий нюх.
Мартина вздохнула:
– Поживем, увидим.
Макс же сказал:
– А чтобы то, что мы увидим, понравилось нам, не тяни с этой стриптизершей. Надо действовать.
27
Уже три года Эмма Майер была мамкой в борделе, который она приобрела у старой Шарлотты Якобс. Шарлотта от скуки иногда заходила в бордель и, сидя в отремонтированной Эммой комнате, где когда-то хозяйничала сама Шарлотта, поучала преемницу:
– Главное, не давай им спуску, – говорила Шарлотта, имея в виду проституток борделя. – Не давай им пьянствовать. Клиенты этого не любят.
– Ах, фрау Якобс, клиенты сами иногда едва вползают в кабинку.
– Им можно, они платят деньги, – отвечала Шарлотта, подливая в бокал вина из красивой бутылки, гостеприимно выставленной Эммой на маленький круглый столик. И добавляла. – А как конкуренты? Не давят?
Эмма вздыхала. В квартале вокруг главного вокзала Франкфурта борделей было немало. Она отвечала:
– Не без этого, фрау Якобс.
Та понятливо кивала головой и спрашивала:
– А с девочками ладишь?
Эмма уже привыкла к тому, что бывшая мамка всегда по-разному называет работниц борделя. Иногда они были девками, иногда девушками, а иногда, как теперь, девочками. Она доставала новую бутылку и отвечала:
– От старого состава почти никого не осталось. Девушки в основном новые. Я с ними держу себя строго. Медицинский осмотр вовремя, все имеют справки.
Шарлотта отвечала:
– Ну да, текучка. Она у нас всегда была. Девушки пытаются устроить свою жизнь. Все чувствуют себя здесь временщицами. Одни мамки здесь надолго. Вот теперь ты. Как думаешь, сколько протянешь?
– Пока меня все устраивает. Бизнес как бизнес.
– Ну да, я и
