сплюнул. Сказал:

– Не скули, Джузеппе. Я надеюсь только на одно обстоятельство. Сам понимаешь, что это задание более крупного человека, моего шефа. И этот сыщик за ним охотится. Больше тебе знать не следует. Я не думаю, что сыщик пойдет в полицию. Это не в его интересах. Лучшее решение для тебя – сидеть и не высовываться. И травматический свой – будь он не ладен – выбрось куда-нибудь подальше. Там будет видно. Я тоже получу взбучку от шефа, но это не впервые.

Джузеппе убрал с головы руки.

– А если полиция сама приезжала туда?

– Куда?

– На место… преступления, – с трудом выговорил итальянец.

– Сомнительно. Для этого кто-то должен был ее вызвать. Мы этого, к сожалению, не знаем.

– Вот именно, – проскулил Джузеппе.

– Повторяю, сиди и не высовывайся, – закончил Буб.

Джузеппе не мог долго не высовываться. Гонорар от Буба он, естественно, не получил, а ему надо было что-то есть и пить. И если согласиться с предположением Буба, что полицию никто не вызвал, а сам сыщик туда не пойдет, то остерегаться следовало лишь одного сыщика, которого Джузеппе теперь отлично знал в лицо. Это было проще, чем шарахаться от каждого полицейского в униформе и от любого подозрительного человека в штатском, который может оказаться переодетым полицейским. Джузеппе осмелел и выполз в город. Он бродил по его центру в поисках случайного заработка, одновременно пряча лицо от других граждан. К полудню его замучили голод и жажда, и он присел на стул уличного кафе, озираясь по сторонам. Он размышлял над тем, что ему съесть, когда откуда-то сзади и сверху раздался могучий бас:

– Привет, Малыш.

Голова Джузеппе въехала в плечи, а мозг подсказал: "Джузеппе, это конец". Но никто не взял его под руки и не поднял со стула. А идущий с неба бас повторил:

– Я говорю, привет, Малыш.

Он вспомнил, что так называли его в единственном месте – тюрьме, где он сидел последний раз. Голова его выехала из плеч и повернулась на голос. Над ним стоял рыжий детина с огромными кулачищами. Детина сказал:

– Не узнаешь, Малыш?

Джузеппе, наконец, узнал. Это был ирландец Бреди Реган по кличке Рыжий. У Рыжего был большой срок по какой-то тяжелой статье. Когда Джузеппе освободился, Рыжий еще оставался в тюрьме. От неожиданности Джузеппе даже привстал со стула. Почти радостно он сказал:

– Привет, Рыжий. Ты здесь откуда?

– Ты еще спрашиваешь, Малыш… Из тюрьмы, я ведь только недавно освободился. Вот ты у нас давно гуляешь на свободе. Не вспомню даже, когда ты нас покинул.

– Уже почти четыре года, Рыжий.

– Ты тут чего сидишь?

– Вот бегал по городу и проголодался.

– Ну да, ты у нас всегда быстро бегал. А что тут хорошего можно съесть? Пойдем лучше куда-нибудь в другое место.

Джузеппе заерзал на стуле, и Рыжий все понял.

– Джузеппе, что на воле перестали печатать денежные знаки?

– Так уж получилось, Рыжий, длинная история.

Ирландец пробасил:

– Чего уж там? У меня кое-что осталось после освобождения. Веди, куда хочешь.

– Рыжий, давай лучше что-нибудь возьмем с собой и зайдем ко мне. Я здесь надалеко обитаю. Мне лучше не светиться в городе.

Никто бы не понял это лучше Бреди Регана. Он пробасил:

– Отлично. Может быть, я у тебя и заночую. Я еще не все свои вопросы решил.

Джузеппе заколебался, когда услышал о планах Рыжего. В его положении не хотелось рисковать. Рыжий прочитал сомнение на его лице и сказал:

– Не бойся, Малыш, за мной уже ничего не тянется. Парочку ночей, не больше. Все будет по-человечески. Мне от тебя многого не надо.

Ирландец купил несколько бутылок виски и закусок. Вскоре они уже сидели в одной единственной комнате, которую Джузеппе снимал по дешевке. Из мебели кроме стола, возле которого устроились Джузеппе и Рыжий, в комнате были старый шкаф, кушетка и пара стульев. Ирландец обвел взглядом комнату и сказал:

– Да, Джузеппе, камера-то у тебя слабовата. В тюрьме и то лучше.

Джузеппе шмыгнул носом:

– Зато я на воле. С доходами, конечно, дело туго. Перебиваюсь, чем придется. В крупные дела не суюсь – боюсь снова попасть в тюрьму. Правда, вот совсем недавно влез я в одно дельце, – Джузеппе поморщился. – Боюсь, Рыжий, это может для меня плохо закончиться. Трясусь каждый раз, когда вспомню.

Ирландец наполнил стаканы, и они выпили. Потом Рыжий принялся закусывать. Он хватал руками нарезанную ветчину, складывал ее куски пополам и запихивал в рот целиком. Джузеппе едва поспевал за ним. Когда Рыжий немного насытился, сказал:

– Выкладывай, что у тебя случилось.

Джузеппе рассказал о своих последних злоключениях. Закончил он словами:

– И вот тогда, Рыжий, я дал деру. Ноги не слушались меня, и он вполне мог бы меня догнать. Но видимо, я все же попал в него. Это его и остановило.

Бреди Реган налил себе виски и, не дожидаясь Джузеппе, залпом выпил. Пожевав немного ветчины, сказал:

– Послушай, Малыш, пальнуть в сыщика – это ведь как пальнуть в полицейского? Накрутят тебе по полной, если доберутся.

– На нем же не написано, что он сыщик. Обыкновенный человек в штатском.

– Но ты же об этом знал. Если докажут, не отвертишься. А докажут точно. Как ты иначе объяснишь, зачем ты за ним следил?

Джузеппе выпил. Вздохнул и сказал:

– Буб сказал, что он может не заявить в полицию, что не в его это интересах.

– Кто этот Буб?

– Человек, который подбросил мне это задание. Сказал, что этот сыщик опасен для его шефа.

Они еще раз выпили, и постепенно тема разговора сменилась. Ирландец начал строить перед Джузеппе планы на ближайшее будущее. Несмотря на хмельной туман, окутавший мозг, Джузеппе понимал, что в этих планах нет ничего, указываюшего на благие намерения Рыжего. Он сказал, заикаясь:

– Нет, Рыжий, я больше не готов рисковать головой.

– Так и будешь жить в этой камере?

Жить в камере, конечно, не хотелось, и Джузеппе сказал:

– Мне бы, Рыжий, что-нибудь попроще, что-нибудь такое, чтобы не загреметь снова…

Ирландец стукнул себя по лбу. Достал из кармана куртки фотографию и выложил ее перед Джузеппе.

– Совсем забыл, Малыш. Посмотри на это фото. Кого ты там видишь? – спросил он, икая.

Джузеппе увидел Рыжего, сидящего в обнимку с другим парнем. Оба были в одинаковой одежде заключенных. Этот другой отличался колючим взглядом и имел по сравнению с Рыжим худосочную комплекцию. Джузеппе сказал:

– Я вижу, Рыжий, тебя рядом с каким-то доходягой. И это фото сделано, пожалуй, в тюрьме.

– Верно. Только он не доходяга. Он очень жилистый и напористый. По