ВСНП был высшим руководящим органом в КНР, но в действительности он подчинялся КПК. Когда 1989 году ситуация затронула и ВСНП, 87-летний Пэн Чжэнь, не занимавший значимых официальных должностей, обладал большей политической силой, чем Чжао Цзыян. Чун Яньлинь обнаружил, что Пэн изначально поддерживал подход Чжао Цзыяна к студенческим протестам, но как только Дэн Сяопин принял решение о введении военного положения, Пэн поддержал его. Он оказывал давление на членов Постоянного комитета ВСНП, требуя от них поддержать введение военного положения [Чун 2019]. 25 мая Пэн Чжэнь встретился с Си Чжунсюнем, Пэн Чуном, Ляо Ханьшэном, Гэн Бяо, Чэнь Мухуа и Ван Ханьбинем. Послание Пэна заключалось в том, что буржуазная либерализация являлась антиконституционной, марши и демонстрации представляли собой «беспорядки», а поскольку ВСНП представлял интересы всех – 1,1 млрд – китайцев, он не мог согласиться с небольшим числом протестующих. Коллеги Пэна поддержали его [Чжан 2010: 222].

Ожидание студентами 20 июня как ключевой даты заседания Постоянного комитета ВСНП или попытки перенести дату заседания были лишь мечтами, партийные старейшины оказались жестче и сильнее.

Дэн Сяопин использовал или игнорировал институты и правила, когда ему это было выгодно. Старейшины, такие как Пэн Чжэнь, даже если им изначально нравился подход Чжао Цзыяна и они содрогались при мысли о военном положении, знали, что слово Дэна – закон. Недовольные политикой КПК клеймили Дэна как пожилого диктатора и осуждали старейшин, они точно определили основные препятствия на пути к значимым политическим переменам. Без Дэна как «крестного отца» и без выполнявших его приказы старейшин ВСНП мог бы стать частью ненасильственного решения. Если бы можно было победить старейшин, кровопролития бы не случилось.

Часть третья

РАСПРАВА

Глава 9

Пекинское кровопролитие как историческое событие

Вечером 3 июня и ранним утром 4 июня 1989 года бойцы НОАК убивали безоружных мирных жителей.

В течение дня 4 июня было еще несколько убийств; спорадические убийства в столице продолжались 5 и 6 июня. Большинство расстреляно на улицах, когда армия пробиралась от окраин Пекина к площади Тяньаньмэнь; другие раздавлены танками и бронетранспортерами (БТР); некоторые заколоты штыками.

В последующие дни и месяцы журналисты и ученые, документировавшие основные моменты расправы, были буквально завалены материалами очевидцев. Воспоминания были свежи, а горожане настолько возмущены, что хотели рассказать миру о происшедшем. Наиболее выдающаяся книга историка Тимоти Брука «Подавление народа», написанная по живым следам событий 1989 года, до сих пор выдерживает испытание временем.

Брук прав в том, что погибшие в основном были обычными жителями Пекина, пытавшимися заблокировать проход армии на площадь Тяньаньмэнь или просто наблюдавшими за событиями [Brook 1992: 168]. Автор также отвечает на один из самых острых вопросов, связанных с расправой: сколько людей погибло? Тщательная попытка Брука количественно определить число погибших, используя подсчет трупов в конкретных больницах, остается правдоподобным предположением о том, сколько людей было убито.

Брук обнаружил, что 3 и 4 июня в 11 пекинских больниц поступило не менее 478 трупов, это позволяет предположить, что заявление Китайского Красного Креста о 2600 умерших «находится ближе, чем любая другая оценка, к числу погибших». В конце концов Брук признает невозможность точного подсчета: «Факты таковы, что многие погибли и мы не можем подсчитать их количество» [там же]. В этой части книги будет рассмотрено, как другие оценки числа погибших соотносятся с оценками Брука. Также мы дадим конкретные ответы на вопросы, кто, где и как погиб.

В отличие от оценок Брука, другие заявления о погибших были неточными. Некоторые наблюдатели преувеличили число погибших и уделяли особое внимание Тяньаньмэнь, игнорируя подходы к площади, где также было много погибших. Эти тенденции проистекают из посттравматических реакций участников и наблюдателей, желания бороться с ложным нарративом Коммунистической партии о «подавлении контрреволюционного мятежа» и статуса площади Тяньаньмэнь как центра общенационального протестного движения. Некоторые, в том числе студенческие лидеры Чай Лин и Оркеш Делет (Уэр Кайси), предположили, что сотни, даже тысячи студентов были скошены пулеметным огнем или раздавлены танками и БТР на площади[26]. Их предположения неверны. На площади действительно царили насилие и смерть, что делало ее ключевой позицией расправы в Пекине, но подходы к Тяньаньмэнь были гораздо опаснее, чем сама площадь[27].

Если рассказы из первых уст после 3 июня 1989 года эмоциональны, но не точны, что это даст для изучения военных репрессий как истории? Военных или партийных документов, касающихся массовых убийств, нет. Даже сегодня КПК подвергает цензуре информацию об этих событиях, отслеживает и ограничивает передвижение семей жертв. До сих пор нет (хотя на это так надеялись близкие погибших и наблюдатели!) официальной переоценки, подтверждающей правомерность протестов и осуждающей виновников этой расправы.

Несмотря на все это, можно написать новый, более полный рассказ о событиях. Благодаря усилиям «Матерей Тяньаньмэнь» и других активисток мы знаем о том, что НОАК убила 187 человек, а 10 пропали без вести во время пекинской расправы[28]. «Матери Тяньаньмэнь» узнали, как жертвы встретились с войсковыми подразделениями, где они погибли, и подтвердили кровавые подробности их смерти. Информация о менее чем 200 конкретных жертвах далека и от оценки Китайского Красного Креста – 2600 человек, и от недавно обнародованного заявления о том, что сотрудник Китайского Красного Креста лично насчитал 728 тел [Чжан 2009: 461], и даже от базового числа погибших, представленного в работе Тимоти Брука, – 478 человек, но эта информация дает более полную картину расправы. Материалы, собранные «Матерями Тяньаньмэнь», доказывают, что НОАК убивала невинных людей, которые пытались спастись сами и защитить других, солдаты стреляли в рабочих, в вышедших по делам в город, даже убивали мирных жителей, прячущихся в домах. Имена и истории жертв подчеркивают чрезмерную жестокость и безрассудство военной расправы в столице.

Мы знаем о жертвах больше, чем о преступниках. Независимый ученый У Жэньхуа, ведущий эксперт по армейским силам в условиях военного положения, подсчитал, что Дэн Сяопин и Ян Шанкунь мобилизовали от 180 до 250 тысяч солдат НОАК и офицеров Народной вооруженной полиции (НВП) для обеспечения военного положения в Пекине [У 2009a: 26]. Почти все участники хранят молчание о том, что они делали. Лишь небольшая группа солдат НОАК открыто рассказала о кровопролитии, описала свои действия и выразила соболезнования. Но никто из этой небольшой группы не признался в причинении личного вреда. Пусть этих историй немного, но это лучше, чем ничего. Как возвращение имен и поминание жертв на площади Тяньаньмэнь является смелым актом, так и обнародование имен офицеров НОАК, командовавших убийствами, является публичной расплатой. У Жэньхуа именно об этом писал в своей книге, он обнародовал имена примерно трех тысяч командиров и солдат. Исследователи событий на Тяньаньмэнь многим обязаны трудам У Жэньхуа, Ляо Иу и Дин Цзилиня.

Что касается того, как КПК, НОАК и НВП описывали и оценивали свои действия в июне 1989 года, то за последнее десятилетие появились новые данные. Они взяты из мемуаров отставных лидеров и анонимных издателей, которые продают или воспроизводят внутренние военные публикации. Утечки из сборников документов, датированных 1989 и 1990 годами, подтверждают и дополняют содержание открыто опубликованной НОАК документальной книги «День военного положения» (Цзеянь Ижи), в которой подробно описываются трудности армии со входом в Пекин, тайная транспортировка оружия и боеприпасов в отдельных транспортных средствах, а также сражение с яростно настроенными толпами мирных жителей, блокировавших дороги и бросавших кирпичи, и наконец – открытие огня, чтобы прорваться на