или политический комиссар Лю Чжэньхуа) приказал более чем тысяче солдат НВП отправиться в Сидань, чтобы помочь безопасному проникновению войск и оружия. Жители Пекина сопротивлялись, вынудив отряд по борьбе с беспорядками, который к тому моменту уже израсходовал весь слезоточивый газ, укрываться во Дворце национальностей[34].

Глава 11

Разрешение на открытие огня

Несмотря на то что более 25 тысяч солдат окружили площадь Тяньаньмэнь, толпы людей на улицах не пропускали в центр города оружие, боеприпасы и дополнительные войска. 3 июня 1989 года высшее руководство Китая решилось на применение летального оружия. Автор биографии Дэн Сяопина социолог Эзра Фогель пишет, что 3 июня в 14:50 Дэн сказал генералу Чи Хаотяню, что его войска могут использовать все возможные методы для достижения своей цели[35]. Дэн имел в виду, что применение летальной силы разрешено. В 16:00 гражданские лидеры Ли Пэн, Цяо Ши, Ли Симин и Ло Гань встретились в зале Циньчжэндянь в Чжуннаньхае с высшими военными чинами, включая Чи Хаотяня и генерал-лейтенанта Чжоу Ибина. Ян Шанкунь, генеральный секретарь Центрального военного совета и председатель КНР, из присутствующих был чиновником самого высокого ранга. Ли Пэн писал в своем дневнике, что на встрече «военные и руководство страны договорились не дать возможности бунтовщикам перевести дух. Мы решили, что ночью все армии будут двигаться с удвоенной скоростью к площади Тяньаньмэнь. Если оно [продвижение] встретит вооруженное сопротивление, армия уполномочена защищать себя» [Чжан 2010: 290]. Когда Ли написал «уполномочена защищать себя», он скромничал. На самом деле он имел в виду, что армия может применять оружие.

По словам Ли Пэна, одной из причин принятия срочных мер в субботу было то, что в воскресенье на площадь наверняка выйдет больше людей. В то время в Китае выходным был только один день, и Ли ожидал, что пекинцы воспользуются этим днем, чтобы противостоять армии. Для предотвращения этого противостояния войска должны были ворваться в центр города и соединиться с частями, находившимися рядом с площадью. По воспоминаниям Ли Пэна, после встречи Ян Шанкунь лично передал этот план Дэн Сяопину. Дэн одобрил. Позже тем же вечером Ли Пэн, Ян Шанкунь и Цяо Ши собрались в Чжуннаньхае, чтобы следить за продвижением военных, получая отчеты от Чи Хаотяня, руководившего операцией с военного объекта на западных холмах Пекина, а также от Чжоу Ибина и Ло Гана, которые базировались в Большом зале народных собраний [там же: 292–294].

3 июня в 18:30 по радио и телевидению было передано срочное сообщение из центра управления военным положением, в котором говорилось:

Никто не имеет права незаконно блокировать военную технику, блокировать или окружать НОАК, мешать силам военного положения выполнять свои обязанности. Одежда, методы и время передвижения армии, – все это военные вопросы, никому не разрешено вмешиваться… войска, полиция и Народная вооруженная полиция [в условиях] военного положения имеют право использовать все ресурсы и применять силу для борьбы с теми, кто не подчиняется этому приказу и нарушает закон [У 2009b: 35].

Это заявление, сделанное вскоре после решения высшего руководства насильственно очистить площадь до утра воскресенья, было задумано как последнее предупреждение. Упоминание об одежде подтверждает, что войска проникли в Пекин в штатском, как и подозревали многие протестующие. Предупреждение о «применении всех мер» и «применении силы в отношении» любого, кто вмешивается в дела армии, было предельно строгим. Но мало кто воспринял его серьезно. У Жэньхуа, находящийся на площади и слышавший это объявление, вспомнил, что студенческие лидеры не обратили на него особого внимания [там же]. Как отмечает Тимоти Брук, протестующие слышали подобные объявления в течение нескольких недель, и «ничего страшного не произошло» [Brook 1992: 109].

Еще одно срочное объявление, сделанное штабом военного положения 3 июня около 21:50, подчеркнуло серьезность ситуации («бунтовщики» напали на солдат НОАК, забрали их оружие, заблокировали доступ в Чжуннаньхай и осадили Большой зал народных собраний), оно призывало пекинцев держаться подальше от улиц и не идти на площадь Тяньаньмэнь [У 2009b:

43]. Третье, более детальное официальное уведомление, прозвучавшее в 22:16, вторило словам Ли Пэна, было разрешено применять смертоносную силу: «Войска военного положения будут использовать все возможные способы, чтобы защитить себя, также будут применять все возможные меры, чтобы устранить любого, кто им помешает» [там же: 57]. По словам У Жэньхуа, эти официальные заявления убедили некоторых жителей Пекина выйти для защиты студентов, собравшихся на площади [там же: 58]. Солдаты, которым было приказано выйти на площадь и очистить ее к рассвету, встретили на своем пути множество препятствий – автобусы, шлагбаумы, заграждения, людей. И войска, особенно 38-я группа армии и 15-й воздушно-десантный корпус [У 2009a: 148], действительно применяли различные меры – стрельбу в воздух, стрельбу по земле, стрельбу прямо, наезд – чтобы протаранить все и всех, кто стоял на пути. По словам У Жэньхуа, подразделения НОАК и отдельные солдаты, продвигавшиеся к площади Тяньаньмэнь вечером 3 июня, получили устный приказ, разрешающий открыть огонь. Одни части получили приказ по радио, другие – лично от связных [там же: 47].

Из-за отсутствия письменных источников, касающихся приказа об открытии огня, многие детали остаются неясными, но нет сомнений в том, что такой приказ был. 30 июня мэр Пекина Чэнь Ситун представил (но, по-видимому, не принимал участия в его написании) первый подробный официальный отчет КПК о «сдерживании беспорядков и подавлении контрреволюционного мятежа»[36].

Чэнь сказал, что после неоднократных предупреждений населения о прекращении атак и блокировании войск армия, «действуя по приказу, была вынуждена расчистить путь, стреляя в воздух» (побудэи фэнмин дуйкун минцян)[37]. Выражение «действовать по приказу» подтверждает, что военный приказ разрешал солдатам стрелять. Отсутствие стрельбы до вечера 3 июня – несмотря на то что солдаты встречали препятствия, а разгневанные граждане бросали бутылки и кирпичи, а затем тот факт, что несколько воинских частей открыли огонь после 22:00, когда они подошли к площади с запада и юга, также подтверждает существование особого приказа, санкционирующего применение летального оружия. Приказы запрещали солдатам пользоваться оружием – запрет, который никто не осмеливался нарушать, – до тех пор, пока новый приказ не разрешал им открывать огонь[38].

Ли Сяомин, руководивший радиолокационной станцией в зенитном полку 116-й дивизии 39-й группы армий, один из немногих солдат, публично рассказавший о своем опыте. Ли не слышал четкого приказа, предписывающего солдатам открыть огонь, но две вещи сигнализировали ему о том, что летальное оружие разрешено: во-первых, войска получили боеприпасы во второй половине дня 3 июня, после того как они начали движение к площади. С 20 мая у них было оружие, но стрелять из него не было возможности. Когда 3 июня солдаты заряжали свои винтовки, они поняли, что стрельба будет разрешена. Во-вторых, Ли услышал приказ «не жалеть средств, чтобы вовремя добраться до площади Тяньаньмэнь для сбора». Ли интерпретировал «не жалеть средств» как разрешение стрелять: «Я думаю, что многие из нас – по крайней мере я – поняли, что это включало применение оружия»[39].

В мемуарах генерал-майора Ван Фуи, комиссара 38-й армейской группы, подробно описывается, как подразделение, ответственное за массовое кровопролитие на главном направлении – с востока на запад – между западными пригородами Пекина и площадью Тяньаньмэнь, получило и передало разрешение на применение оружия