Боже, этот парень сексуален, горяч и безумно красив.

Он выше меня более чем на фут, у него широкие плечи, подтянутая фигура и мускулистые предплечья. На занятиях я всегда украдкой поглядываю на него, когда он пишет, потому что его руки — вены и все остальное — выглядят так… мужественно.

Конечно, у него есть шрам на щеке, но что с того? У кого нет шрамов? У меня есть. Не такие явные, как у него, но мои собственные шрамы — результат жизни под крышей человека, который ненавидит само мое существование. Колючки моего отца резали так глубоко, что большинство из них до сих пор свежи в моей памяти.

Но Тео…

Вокруг него витает атмосфера опасности, как будто с ним никто не хочет связываться. Я даже удивлена, что тот придурок в баре не понял намека. Тео не терпит ничьего дерьма. И, Боже, это чертовски сексуально.

— У тебя нет своей машины, Тесс.

Мое имя на его губах заставляет меня сжимать бедра, а в животе плясать пламя. Откуда у него такая власть надо мной?

Сосредоточься, Тесс. Сосредоточься. Ты разговариваешь с человеком, в которого влюблена уже почти год. Нельзя допустить, чтобы он считал тебя шлюхой.

Я плотнее прижимаю к себе его куртку. Есть какая-то странная близость в том, чтобы носить то, что принадлежит ему. Я чувствую его запах, ощущаю его. Это как если бы он обнял меня.

— Как ты узнал?

Он пожимает одним плечом.

— Ты всегда ездишь с друзьями на их машинах.

Подождите. Это значит…

— Ты заметил меня?

Его брови почти достигают линии волос, прежде чем все его лицо искажается от удивления и недоверия.

— Что ты имеешь в виду, Тесс? Конечно я заметил тебя. Ты самая красивая девушка, которую я когда-либо видел.

Тео осознает это одновременно со мной. Его зрачки расширяются, прежде чем он закрывает глаза и поджимает губы. Он не хотел произносить это вслух. Мало того, что это самое длинное предложение, которое он когда-либо говорил мне, так он еще и не из тех, кто рассказывает о своих признаниях напрямую. Он из тех, кто держит все карты при себе. По крайней мере, я так думаю.

Тео откинул голову назад и застонал, потирая лицо руками.

Что-то в наблюдении за этой маленькой трещиной в его обычно невозмутимом и бесстрастном поведении меня задевает.

Тео Тейт иногда хмурится, иногда щурится. Но он никогда не выглядит так, будто не в своей тарелке. Никогда. Даже когда все в группе впадают в панику из-за неожиданного экзамена, он всегда сохраняет спокойствие и выдержку. Как будто, если небо обрушится, он в лучшем случае будет насмехаться.

Но это? Как будто я встречаю его впервые, что, собственно, и происходит, потому что в колледже он даже не смотрит в мою сторону.

— Залезай, Тесс. Я отвезу тебя домой.

Тео открывает дверь и помогает мне подняться, при этом я чувствую сладкую боль между бедер, когда кладу свою руку в его. Каждое прикосновение раскаляет мое тело, и я не знаю, сколько еще смогу выдержать.

Я скольжу по кожаному сиденью и опускаю платье ниже. Его взгляд останавливается на подоле, а горло сжимается, когда он тяжело сглатывает. Чувствуя себя неловко и неуверенно, я пристегиваю ремень безопасности, но он не поддается.

Ну же, пожалуйста. Не ставь меня в неловкое положение. Давай.

— Вот.

Тео тянется к моему телу, пальцы нащупывают прохладный металл защелки. Он поправляет лямку ремня безопасности на моем плече и с тихим щелчком задвигает пряжку.

Он пытается отстраниться, но мои руки находят воротник его черной рубашки. Наши лица оказываются в нескольких сантиметрах друг от друга. Я понятия не имею, что буду делать дальше, но если я не так привлекательна для него, как мне казалось, то остаток ночи я проведу, зарывшись лицом в подушку и плача.

— Чего ты хочешь, Тесс? — его голос низкий и хриплый. Он так близко, что я чувствую его теплое дыхание на своей коже.

— Я… я не знаю.

— Не знаешь?

— Тео…

Нас словно магнитом тянет друг к другу, и мои глаза начинают закрываться сами по себе, а тело покалывает от возбуждения. Тео вот-вот поцелует меня! И я позволю ему!

Внезапный звук клаксона машины на противоположной стороне улицы разрушает все чары, возникшие между нами. Мы оба слегка вздрагиваем от резкого звука, и момент просто… проходит.

Тео прочищает горло и отступает назад, закрывает мою дверь, перебегает на другую сторону и садится на водительское сиденье.

Он вставляет ключ и заводит машину, гул мотора благословенно громче, чем мое колотящееся сердце. По лицу пробегает жар, но поток воздуха из кондиционера приятно охлаждает мою раскрасневшуюся кожу.

Боже, могу ли я стать еще более очевидной?

Тео явно устраивает тишина, а меня — нет. Поэтому я поворачиваюсь к нему лицом, пытаясь разрядить напряжение в воздухе между нами.

— Так как ты с ним познакомился?

— С Виктором?

Я киваю.

Он покусывает внутреннюю сторону щеки и не отрывает глаз от дороги, а руки скользят по рулю. То, как он это делает, заставляет мое тело реагировать, и я сжимаю сумочку. Все, что он делает, влияет на меня, и это сводит с ума.

Внутри машины царит полумрак, тем более что до ближайшего фонаря еще далековато. Темнота хотя бы скрывает тот факт, что я выгляжу как помидор, неистово краснея с ног до головы.

Когда я бросаю на него взгляд, сердце подскакивает к горлу. Тео резко выделяется на фоне остального мира. Даже в таком ракурсе он выглядит суровым красавцем.

— Мы познакомились несколько лет назад. Я жил у них. Это была моя… последняя приемная семья.

Не замечая, что я резко вдыхаю воздух, Тео отпускает руль на красный свет и прислоняется к спинке сиденья.

— Я пробыл в системе пару лет после того, как мой отец избил меня так сильно, что я попал в больницу на два месяца. Отсюда шрам на лице. И еще несколько на теле. Оглядываясь назад, можно сказать, это лучшее, что он когда-либо сделал для меня, потому что после трех домов, которые не подошли, я оказался у Тейтов.

— Виктор — твой приемный брат.

Он медленно кивает.

— Брат во всех смыслах этого слова.

— Мне жаль.

Меня захлестывает волна нежности, сердце сильно сжимается при мысли о несовершеннолетнем Тео, страдающем в одиночестве в больнице. Видимо, дерьмовый отец — это то, что нас объединяет. Разница лишь в том,