— Что за тяжелый разговор?

— Прошлой ночью. Кто расстроил тебя в твой день рождения?

На минуту мне кажется, что она ничего не ответит, но она вздыхает и кладет руку мне на грудь.

— Моя семья.

— Не хочешь рассказать подробнее?

— Мой отец — владелец юридической фирмы, которая занимается громкими делами. Моя мать бросила его, когда я была еще ребенком, и сбежала с другим парнем. Сейчас она живет в Европе. У меня есть два старших брата и сестра, которые закончили колледж лучшими в своей группе и теперь работают юристами. Они оба добились успеха и превзошли его ожидания. А еще есть я.

— А что насчет тебя? Ты идеальна.

— Спасибо за вотум доверия, и обещаю, никогда не устану от того, что ты так непринужденно сыплешь комплиментами, — Тесс тихонько смеется. — В любом случае, по сравнению с ними я не так уж и хороша. У меня никогда не было отличных оценок, я не становилась президентом клуба, декан не пел мне дифирамбы. К тому же я отказалась поступать на юридический факультет. Но, возможно, единственное, что действительно заставило отца возненавидеть меня, — это тот факт, что я очень похожа на свою мать и напоминаю ему о ней.

— Между прочим, твой отец — дурак, потому что у тебя хорошие оценки в колледже.

— Когда-нибудь, Тео, нам придется поговорить о том, как тебе удалось проследить за моей жизнью так, что я об этом не знала. Но да, оценки — это из-за тебя.

— Меня?

— Помнишь профессора Каллахана? В начале семестра он устроил нам неожиданную викторину, и ты с ней справился. А я в это время не сдала. Даже половины правильных ответов не нашла. Мне было так стыдно, ведь что, если ты узнаешь? Что, если увидишь мою оценку и подумаешь, будто я дура и тупица? Поэтому я пообещала себе, что буду стараться лучше. И я так и сделала. Я училась усерднее и надеялась, что ты заметишь.

— Я заметил, котенок. Я заметил все в тебе с того момента, как ты вошла в аудиторию и лишила меня дыхания, — я беру ее за руку и целую внутреннюю сторону запястья.

Она резко вдыхает.

— Продолжай в том же духе, и мы никогда не доберемся до конца моей истории.

— Прости. Ладно, о прошлой ночи.

— Это должен был быть просто ужин в честь дня рождения. Когда я пришла, отец оглядел меня с ног до головы и сказал: «Тебе стоит начать следить за тем, как ты одеваешься. Твоему будущему мужу не понравится жена, которая выглядит так, будто на ней почти нет одежды». Сначала меня это не смутило, потому что он любит критиковать каждую вещь во мне. Но как только я села за стол, моя сестра спросила меня, встречалась ли я с ним. Я спросила: «С кем?» и они с братом обменялись взглядами. И тогда старый дорогой папа выложил мне все. Что я выйду замуж за сына его друга — наследника многомиллионной гостиничной империи.

Что-то тяжелое оседает у меня в желудке, коварная, незнакомая эмоция скручивается в груди, заползая в глубины души.

Мой рот наполняется едким вкусом ужаса и горьким привкусом ярости. Я никогда не испытывал такой злости, как сейчас, даже когда мой убогий отец ударил меня лицом о стеклянный стол, и один зазубренный осколок порезал мне щеку.

Гнев пылает во мне, словно инферно, но я подавляю его, желая задать один важный вопрос.

— Ты собираешься это сделать, котенок? Ты выйдешь за него замуж?

Она поворачивает ко мне голову, глаза пылают и полны гнева.

— Что? Нет. Конечно нет. Почему ты так решил, ведь я ушла, когда мы еще ели закуски?

Меня охватывает облегчение, но оно недолговечно. Я обхватываю ее щеку ладонью и провожу большим пальцем по нижней губе.

— Я признаю, что не имею с ним ничего общего. У меня нет даже тысячи долларов. Но обещаю тебе, котенок. Ты ни в чем не будешь нуждаться, пока будешь со мной. Через несколько лет я рассчитываю стать достаточно обеспеченным человеком, не то чтобы мультимиллионером, но, клянусь, мы будем жить в достатке. Я буду тратить каждый день на то, чтобы сделать тебя счастливой.

На ее глаза наворачиваются слезы, и она быстро моргает.

О, черт. Меньше всего я хочу, чтобы она плакала.

— Котенок, в чем дело? Я что-то не так сказал?

Тесс зарывается лицом в мою грудь.

— Нет. Нет. Я… Просто… Это самое милое, что мне когда-либо говорили.

Вот дерьмо.

— Ладно. Так что ты хочешь поесть?

* * *

Тесс пошла домой переодеться, и мы договорились встретиться в колледже.

Я, как всегда, прихожу в аудиторию первым. Заметив, что она вошла, я не поднимаю глаз и не приветствую ее. Знаю, что должен вести себя так, будто мы не знакомы. Может, мы просто встретимся после занятий у ворот или еще где-нибудь. У нас никогда не было времени поговорить о том, как мы все устроим.

Адреналин бурлит во мне, и я пытаюсь отдышаться, когда Тесс опускается на сиденье рядом со мной. Когда я нерешительно поворачиваюсь к ней, она широко улыбается и целует меня в щеку.

Вся аудитория погружается в молчание, как будто кто-то щелкнул выключателем. В комнате повисла тишина, и все звуки прекратились — шелест книг, разговоры, смех. Наши однокурсники словно затаили дыхание, недоумевая, что, черт возьми, происходит. Как будто это их касается.

Высокий парень, который любит крутиться вокруг Тесс и считает своим долгом сесть рядом с ней, разражается хохотом. Мы с Тесс не обращаем на него внимания, но он, видимо, жаждет быть в центре внимание и не любит, когда никто не заботится о его существовании.

Он поднимается по лестнице в наш ряд и встает перед моим столом, скрестив руки на груди и переводя взгляд с меня на нее и обратно на меня.

— Черт возьми. Ты отшила меня из-за него, Тесс? Черт. Я и не знал, что уроды тебя так заводят. Неудивительно, что у меня не было ни единого шанса. Раздвигать ноги…

Я хватаю его за горло так быстро, что он падает вперед. Он хватает меня за руку, но это бесполезно.

В детстве я научился играть в свои игры. Я не был таким крупным, как другие приемные дети, но отказывался терпеть издевательства. Я не сразу понял, что один из верных способов заставить паниковать даже самых больших хулиганов — это схватить их за горло и не отпускать, пока они не начнут с трудом дышать.