class="p1">— Называй меня уродом или кем-то еще, мне плевать. Но если начнешь неуважительно относиться к Тесс, я сделаю тебе такое же лицо, над которым ты любишь смеяться, — рычу я, достаточно тихо, чтобы слышал только он.

Цвет исчезает с его лица, глаза становятся дикими, на лбу появляются морщины. Его лицо меняет выражение с паники на полноценный страх. Черт, он такой же, как и все остальные хулиганы. Как только кто-то начинает сопротивляться, он просто теряется и не знает, что делать. Жалко.

— Я отпущу тебя, чтобы ты мог извиниться перед Тесс. Ты меня слышишь?

Он кивает головой, как кукла.

Я убираю руку и откидываюсь назад, положив руку на плечи Тесс. Он потирает шею и смотрит на меня, возможно, решая, не являюсь ли я не только уродом, но и психом.

Что ж, он может попытаться это выяснить.

В кабинете царит напряжение, настолько сильное, что я чувствую его на языке. Никто не говорит. Никто не двигается.

Он испускает долгий вздох и смотрит на Тесс.

— Прости, Тесс. Я не имел в виду то, что сказал. Я перешел черту. Больше такого не повторится. Теперь я оставлю тебя в покое.

Не дожидаясь ее ответа, он поворачивается к нам спиной и идет обратно на свое место. Наши однокурсники застыли в различных состояниях шока, неверия и интриги. Не обращая внимания на остальных, я беру руку Тесс в свою и засовываю наши сцепленные пальцы в карман.

Хороший день.

ЧЕТЫРЕ

ТЕСС

Мой телефон вибрирует в кармане, и я достаю его.

Папа: Сегодня в 7 вечера. Элиас и Дом будут там. НЕ СТАВЬ МЕНЯ В НЕЛОВКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ

О, вау. Предупреждение и угроза не так уж и сильно воодушевляют меня в преддверии сегодняшнего вечера. Элиас — счастливчик, за которого я якобы выхожу замуж. Ха. Черт возьми, нет. Зачем мне вообще думать о свадьбе с другим парнем, если рядом со мной Тео?

То, как он защитил меня от обидчика Джареда? Это было так сексуально. Мне потребовалось все силы, чтобы не прижаться губами к губам Тео прямо там и тогда — на глазах у всех, не меньше.

Иметь кого-то рядом с собой, готового защитить меня и убедиться, что я в безопасности, — это так ново для меня. Я за независимость, но не могу отрицать, как приятно просто сидеть, расслабившись, и позволять ему быть сильным для меня. Для нас обоих. Я не могу этого объяснить, но это… освобождает.

Тео возвращается к нашему столику и приносит поднос с двумя чашками кофе — одной большой черной для него и фраппучино с соленой карамелью для меня. Он ставит поднос на стол и садится напротив. Его очки сползают на нос, и он поправляет их пальцем.

Почему это выглядит так чертовски сексуально? Я чувствую, как у меня все сжимается в груди, просто наблюдая за тем, как он делает самые обыденные вещи.

— Ты любишь печенье? — спрашивает он, приподнимая уголок рта.

— Да!

Он кладет на стол большое печенье с крупными кусочками темного и белого шоколада.

У меня перехватывает дыхание, и я откусываю кусочек. Я закрываю глаза и наслаждаюсь вкусом во рту, тихонько застонав.

О, Боже. Это рай.

Когда я открываю глаза, Тео держит свою чашку на полпути ко рту, его глаза пристально смотрят на меня и темнеют. Конечно же, я обращаюсь к своей вчерашней версии лисицы.

Зачерпнув немного взбитых сливок из своего фраппучино пальцами, я подношу их ко рту и медленно облизываю, не отрывая глаз от его лица.

Перемена в Тео происходит мгновенно.

Он опускает чашку, а его руки хватаются за край стола, костяшки пальцев белеют. Он резко выдыхает, даже не моргая.

— Тесс, прекрати.

Я расширяю глаза, изображая невинность.

— Хм? Что ты имеешь в виду?

— Перестань дразнить меня.

— Или что?

Я протягиваю руку и провожу ногтем по его напряженному предплечью.

Мышцы на его челюсти напрягаются, когда он крепко сжимает ее. Он наклоняется вперед, его голос хриплый, а взгляд — свирепый.

— Или я отведу тебя в уборную и оттрахаю за озорное выражение на лице.

Что-то непонятное застревает у меня в горле. Почему я так сильно этого хочу? Мои глаза неосознанно обшаривают территорию возле уборной, и я слышу, как Тео усмехается.

— Так, так, так. Ты и вправду подумываешь об этом, котенок?

Мое лицо пылает от его поддразнивания, потому что да, я подумываю об этом. Даже больше, чем просто задумываюсь. Я хочу этого. Хочу его. Лишь малая часть меня беспокоится о том, что мы на публике.

Уф. Кто этот человек, завладевший моим телом? Почему я так легко бросаю осторожность на ветер?

Я отправлюсь прямиком в тюрьму для озабоченных, и это меня ничуть не беспокоит.

Мой телефон снова жужжит.

Папа: Я воспринимаю твое отсутствие ответа как обещание, что хоть раз ты будешь вести себя как приличная молодая девушка.

Ничто так не омрачает мое настроение, как очередное сообщение от отца.

Я: Да, папа. Я приду.

Я поднимаю голову и вижу, что Тео смотрит на меня поверх ободка своей чашки, приподняв одну густую бровь.

У меня сводит желудок при мысли о том, что я приду на вечеринку и меня представят Элиасу так, будто мы раньше не встречались. А его отец, Дом? Он словно копия моего отца. Такая же целеустремленность, жестокость и безжалостность. Ни на одной планете и ни при каких обстоятельствах я не подумаю о том, что в моей жизни будет не один, а два диктатора.

— Это мой отец.

— Что он говорит?

— Хочет, чтобы я присутствовала на вечеринке сегодня вечером. В сообщении было напоминание о том, чтобы я не опозорила его перед друзьями.

Минуточку. У меня в голове рождается идея. Я могу придумать только одну вещь, которая сделает вечеринку терпимой.

— Пойдем со мной, Тео.

Он проводит рукой по своей пятичасовой щетине.

— Хорошо. Мне придется сходить к Виктору и одолжить смокинг, потому что это официальная вечеринка, верно?

— Черный галстук.

— Хорошо.

Тео постукивает пальцами по столу и смотрит в окно. Никогда раньше я не видела его неуверенным или сомневающимся, но сейчас он выглядит именно так. Мой стул заскрипел, когда я подошла ближе к столу и к нему.

Накрыв его руку своей, я спрашиваю:

— В чем дело?

— Может, мне постричься, котенок?

Я замираю и бросаю на него недоверчивый взгляд.

— Нет. Зачем тебе это делать?

В его глазах мелькает беспокойство. Его плечи сгорбились, а на губах играет вынужденная улыбка.

— Я