Трудно не улыбнуться, глядя на то, как она бросает на него взгляд и смахивает несуществующую ворсинку со своего платья.

У моей девочки есть коготки.

Очевидно, он либо глуп, либо пьян, либо и то, и другое, потому что наклоняется вперед, почти касаясь ее локтя.

— Позволь мне угостить тебя. Обещаю, я — более подходящая компания, чем этот бармен со шрамом.

В ушах бьется пульс, в глазах все становится красным. Одно дело, когда смеются над моим шрамом, когда я один, и я могу просто не обращать на них внимания и заниматься своими делами. Другое дело — делать это на глазах у женщины, ради которой я готов отдать свою жизнь.

За секунду до того, как я готов перепрыгнуть через стойку и вытащить его задницу на улицу — может, я никогда и не занимался в спортзале, но в драке тоже не промах, — лицо Тесс искажается от гнева, ноздри раздуваются, когда она вонзает в него наманикюренный ноготь.

— Отвали, придурок. Это ты урод и гад.

Что за…

Тренажерный парень встает со своего места и расправляет плечи. Его лицо настолько красное, кажется, у него может случиться сердечный приступ. Он пытается схватить ее, но прежде чем его грязные пальцы успевают коснуться ее, я бросаюсь в атаку, движимый первобытным желанием защитить Тесс.

Мои мышцы напрягаются, я хватаюсь за край стойки и перепрыгиваю через нее, с грохотом приземляясь по другую сторону. Прежде чем он успевает среагировать, я отвожу руку назад и бью его в челюсть.

Учитывая какой он большой, его довольно легко уложить на лопатки. Может быть, это больше от неожиданности, чем от удара, но в любом случае он пошатнулся и на мгновение растерялся, когда двое вышибал, которые больше него, обошли его с двух сторон и схватили за руки.

Он сопротивляется и пытается вырваться, но безуспешно.

Мои очки сползают с носа, и я поправляю их. Я киваю обоим мужчинам.

— Вытащите его отсюда и запомните его лицо. Никогда больше не впускайте его.

Я не свожу с них глаз, пока они не исчезают из поля моего зрения. Здесь нет недостатка в пьяных придурках, и я обычно позволяю вышибалам разбираться с ними. Его ошибка в том, что он сделал шаг к моей девушке.

Мои плечи все еще напряжены, когда я поворачиваюсь лицом к Тесс. Она сидит на своем месте, широко раскрыв глаза и разинув рот.

Я держусь от нее на почтительном расстоянии, поскольку не уверен, что ее так напугало — другой парень или я. А еще потому, что так близко, когда между нами ничего нет, мне сложнее притворяться, будто она просто еще один посетитель.

— Ты в порядке?

Она беспокойно оглядывается по сторонам, но потом переводит взгляд на меня. Тесс заправляет прядь волос за ухо, ее рука дрожит.

— Можешь увести меня отсюда, пожалуйста?

Порыв обнять ее и пообещать, что она будет в безопасности, настолько силен, что мне приходится физически зафиксировать свое тело. Вместо этого я стягиваю с себя черную джинсовую куртку и протягиваю ей. Она мягко улыбается и надевает ее поверх платья.

Да, она в ней утопает. Рукава свободно ниспадают на ее пальцы. Воротник упирается в щеки, обрамляя ее лицо. Это последнее, что мне нужно, но меня захлестывает видение, как она надевает одну из моих футболок и больше ничего.

Мысленно стряхнув этот образ, я касаюсь кончиками пальцев ее спины, чтобы вывести ее, одновременно защищая от нежелательного и непрошеного внимания других пьяниц в баре. Никто не осмелится подойти к ней, зная, что она со мной.

Как только я прикасаюсь к ней, она напрягается. Даже несмотря на то, что между нами много одежды, я чувствую дрожь в позвоночнике.

Черт возьми. Все плохо. Чертовски плохо.

Мы уже почти дошли до двери, и я протягиваю руку, чтобы взяться за ручку, как вдруг появляется Виктор, шагающий так, словно он хозяин этого места. Ну, может, потому что он им и является — бар ведь называется «У Вика».

Виктор — мой приемный брат. Старше меня на пять лет и является моей полной противоположностью во всем. Там, где у меня черные волосы, у него — темно-русые. Там, где у меня темно-карие глаза, у него — цвет океана.

Мы практически одного роста, но он почти всегда выглядит выше из-за своей прически. Ему почему-то нравятся костюмы-тройки, и сейчас на нем один из его любимых — полуночно-синий с белой рубашкой под ним.

И… У Виктора самодовольная улыбка, которую я так ненавижу. Он лучше знает, почему не должен бросать взгляды на Тесс. Тем не менее он стоит перед нами и поднимает на меня бровь.

— Уже уходишь, Тео?

Я делаю глубокий вдох и бросаю на него взгляд.

— Да. Мне нужно убедиться, что она вернется домой в целости и сохранности.

В его глазах мелькает искра понимания. Его брови изгибаются, а рот подергивается, как будто он сдерживает себя от идиотской ухмылки. Виктор засовывает руки в карманы и наклоняет голову в сторону Тесс.

— Это она?

За долю секунды я оказываюсь у него перед носом и шиплю:

— Заткнись, Виктор.

Он разражается смехом и дважды хлопает меня по спине, после чего разворачивается и машет нам рукой.

— Увидимся завтра, Тео… и Тесс.

ДВА

ТЕСС

— Откуда он знает мое имя? — спрашиваю я, пытаясь сконцентрироваться на своей дурацкой походке на четырехдюймовых каблуках. Не знаю, зачем их вообще надела. Ненавижу каблуки. Ненавижу, насколько они неудобны, и ненавижу, что не смогу на них бегать в случае зомби-апокалипсиса.

Тео пожимает плечами.

— Не знаю. Может, потому что услышал, как я это сказал.

— Ха. Это странно. Но он кажется хорошим парнем.

— Так и есть.

— А еще он кажется хорошим боссом.

— Он такой и есть.

— Вы давно знакомы?

Мы останавливаемся перед его грузовиком — выцветшим серым пикапом «Додж», и он морщит лоб.

— Да, можно сказать и так.

Это единственное, что он говорит. Конечно. Если я что-то и замечаю, так это то, что говорить для Тео, похоже, также мучительно, как выдергивать зубы. Он всегда отличался немногословностью, даже в аудитории. Нет, особенно на занятиях. Профессора бросили попытки заставить его участвовать в дискуссиях.

Он тянется к двери со стороны пассажира, но я говорю:

— Подожди. Откуда ты знаешь, что я не вожу свою машину?

На его лице снова появляется неловкость, вероятно, он раздумывает, уклониться ли от ответа на мой вопрос, солгать или вообще отказаться говорить. Тео