— Может быть у вас так принято…

— А у вас как принято? — Оборвала, не хватало чтобы мне нотации читали. — Выдавать дочь за почти женатого мужчину? У нас уже семья, а вы пытаетесь в неё влезть.

— Ваша семья, нас опозорила, — доходяга попытался подняться с места.

— Молчать! — хозяин дома соизволил прийти в себя, стукнул кулаком по столу так, что все чашки подпрыгнули, а доходяга по инерции откинулся обратно на стул. — Никто вашу семью не опозорил, для вас было честью, прийти в этот дом.

Дальше разразился скандал, все орали на непонятном языке, иногда выкрикивая русские слова с акцентом, а я тихо поедала салат. Про меня забыли сразу, как только полетел бокал в стену, а следом упреки, аптечка и стакан воды. Пару капель валерьяны, могли успокоить отца Заира, но тот не успел глотнуть, как доходяга что-то крикнул из прихожей, и тот понесся на него, как свирепый буйвол. Передряга закончилась быстро, Заир успел разнять мужчин, после чего хлопнул дверью. Мать его оббегала всех присутствующих по кругу и что-то щебетала, словно пыталась шагами очертить пентаграмму и отправить всех к дьяволу. Вот бы он удивился

— Медина, и с этими людьми мы хотели породниться? — Мужчина всё же сделал хороший глоток воды с валерьяной. — Шакалам не место в нашем доме.

— Наказание нам послал Аллах, прогневался на нас, — женщина взялась за голову, — когда мы последний раз Рамадан соблюдали?

— Не наказание, а благословение, — махнул рукой, и допил, — Аллах уводил нашу семью от бед, а ты этого не видишь.

Заир уселся рядом, массируя виски.

— Благословление твой сын и заделал, — Медина ожила.

— Почему это мой? Как ты его воспитала, такой он и есть.

— Не только я его воспитывала, Руфат. Всё плохое, что в нём есть, это твоих рук дело!

— Что ты сказала женщина?

И снова, русские слова заменились согласными переплетениями, и пришлось виновнику подниматься, и растаскивать родителей по разные комнаты, успокаивая сначала мать, а потом отца, который, под действием успокоительного скрипнул дверью, и все же ушел искать свою жену.

Глава 4

Ночь была беспокойной, сновидения налетали обрывками, сплетаясь в единое полотно событий. Азербайджанцы с саблями на лошадях преследовали меня по дремучему лесу, заставляя спотыкаться о корни деревьев, карабкаться по земле и оглядываться по сторонам. Их было много, а во главе была знакомая женщина со сверкающими от гнева глазами, и речами, что лились из её уст ядовитым вином. Позади себя она волочила свою дочь, которая прятала лицо под фатой, разминая связанные руки. А дальше домик посреди возникшей неожиданно опушки, загнанное положение и оглушительно громкие голоса, переходящие в ругань.

Проснулась под утро в холодном поту, не сразу признавая тёплую постель и морду черного кота, с белым пятном на груди. Он ненавязчиво ткнулся в лицо своей мордой, и как бы случайно повернул её в сторону кухни. Небольшая уловка, которая должна была подействовать на меня немедленно, но лень и усталость, не позволяли вскочить с постели ретивой козочкой, а терпение Борзини закручивалось голодом в желудке.

Ничем не отличавшийся от других кот, имел необычайную способность к общению, он совершенно не умел мяукать, а то, что он выдавал пастью больше напоминало несвязные попытки слов. Прислушиваясь к ним, становилось иной раз страшно, можно было легко сойти с ума и решить, что кошки начинают эволюционировать, совсем скоро будут ходить на задних лапах и потеснят собой работников местной офисной рутины.

— Рааать, — зубастая пасть открылась, — рааать.

Мысль о том, что жизнь после смерти существует, оседала в мозгу импульсами, по мере того как голос кота усиливался, он напоминал мне покойного деда, который после хорошей пьянки не открывая глаз, начинал голосить на всю квартиру: «Клава, что у нас к столу?». Бабка, конечно, просто так это не оставляла, огревала его то полотенцем, то холодной водой, а со временем и клюшкой прямо по лбу.

— Деда, если это ты, оставь уже моего кота в покое!

— Бииистро, — мои мольбы Борзини с дедом не услышали.

В полусонном состоянии прошлась до кухни, и насыпала корма с горкой, отчего кот словно ковшом начал грести всё в себя, будто не ел целую вечность. На часах было половина девятого, самое время под кружку кофе медленно проснуться и обдумать, куда податься и как прокормить себя с довеском в виде одержимого.

На душе удивительно спокойно. Тревожные мысли затихли, и приятное чувство тишины заполнило меня, давая время насладиться моментом и понять, что возможно, настало время двигаться дальше. Очень странное ощущение, которое возникает после волнительного, напряженного дня сопряженное с неудачами и увольнением, вчера полный беспорядок в голове, а сегодня умиротворение. Такое случалось редко, и хотелось остаться в этом моменте подольше. Осознание потраченных впустую дней казались мертвым балластом, что тащился и увеличивался, сейчас же хотелось скинуть его с плеч. И как кстати в поле зрения попали глиняные фигурки, на которые я тратила бессонные ночи. План выстроился в голове за долю секунды, и теперь мне не казалось это бессмысленной тратой времени. Осталось только найти человека, который смог бы меня обучить.

— Слушаю, — ничего не подозревая, ответила на звонок отца.

У любого плана были свои просчеты, в моем случае это была семья. Не то чтобы они меня отговаривали, или заставляли горбатиться на одну компанию до пенсии, — они даже не знали о моих увлечениях, только вот ситуации складывались так, что они влезали в них в самый неподходящий момент.

— Доченька, родная, — голос отца был заливистым, и это означало только одно — он хорошо поседел со старым мужским коллективом автосервиса и изрядно выпил, — тут казус небольшой произошел.

— Ненавижу это слово, что ты опять натворил? — заранее присела.

— До магазина решил съездить ночью, круглосуточного на углу, — отец помедлил, и со всей возможной горестью продолжил. — подставили меня, облаву устроили, повязали как собаку, мусора проклятые, теперь вот прав хотят лишить.

— Во-первых, не мусора, а инспекторы дорожного движения, а во-вторых, па, ты совсем сдурел! — Поперхнулась слюнями, от возмущения. — Какие права? У тебя их ещё три месяца назад отобрали!

Орать не было смысла, да и достучаться до него у меня получалось с перебоями.

— Так, давай успокоимся, ты сейчас где?

Отец продиктовал адрес КПЗ и список того, что ему необходимо было привезти. Дожилась, очередные продуктовые передачки отцу в обезьянник. Нужно было продать его машину сразу после лишения прав или хотя бы забрать ключи, но нет же, оставила ему понадеявшись на