Мир вокруг меня находится в движении точно так же, как это было до полуночи. Светофоры все еще горят, музыка все еще гремит из клубов, небо пока не расцвечено фейерверками.

И Керри проводит Джоэлу СЛР.[8]

Но я не могу пошевелиться.

Почему? Думай, Тим!

Признаки и симптомы. Это не полный паралич, потому что я могу дышать и глотать и чувствовать свое тело вплоть до кончиков пальцев на руках и ногах. Так что, скорее всего, это не инсульт и не травма позвоночника…

«Проблема миллениума» должна была привести к Армагеддону, но пока сбой даю я.

На соревнованиях среди курсантов Керри всегда занимает второе место – после меня. Она слишком импульсивна, что порой приводит к катастрофическим ошибкам. Вот почему она берет серебро, когда я беру золото. Я даже добрался до национального финала. Это я должен делать непрямой массаж и искусственное дыхание!

Но мое тело мне этого не позволяет. Мои ноги налились свинцом, словно ко мне в кошмарном сне несется чудовище. Реальность еще страшнее: опасность исходит изнутри меня. Пот струится у меня под мышками, в паху. Мне кажется, я чувствую запах и похуже. Я что, обоссался? Или это Джоэл?

Даже когда я пытаюсь открыть рот, чтобы позвать на помощь, моя челюсть, кажется, зафиксирована в закрытом положении.

Но это хорошо. Я не могу привлекать к себе внимание, никто не должен видеть меня таким, и особенно Керри. К тому же ее нельзя прерывать. Нет ничего более важного, чем то, что она делает сейчас.

3. Керри

Когда я готовлюсь к следующему выдоху, изо рта Джоэла вырывается ужасный хриплый звук.

Животный, нечеловеческий.

– Джоэл! Джоэл, ты очнулся?! Ты меня слышишь?!

Я прекращаю нажатия, отчаянно желая, чтобы его грудная клетка раздулась сама по себе, чтобы он открыл глаза и отмахнулся от меня.

Ничего не происходит.

У меня всплывает воспоминание о том, что сказал инструктор по реанимации: когда мозг недополучает кислород из-за остановки сердца, возникает естественный рефлекс – так называемое агональное дыхание, и это признак того, что человек при смерти. Предсмертный вздох.

Я возобновляю массаж сердца.

Пара девочек из школы плачут поодаль, но на выпускном вечере неподалеку хиппи барабанят и поют, а фейерверки продолжают наполнять небо разноцветными искрами.

Если только предсказания Тима не сбылись и это не настоящие самолеты, падающие с неба.

– Что Керри делает? Она же еще не врач! – я слышу лепет Луизы Норман.

– Джоэл умер? – спрашивает другая девушка.

– Не будь дурой! – огрызается Ант. – Он только что бегал с мячом. Конечно же он не умер.

Он может ошибаться. Джоэл еще не выглядит мертвым. Но если я права, его сердце остановилось, а это значит, что мои руки – единственное, что поддерживает ток крови, а мое дыхание – единственное, что обеспечивает его голодные клетки кислородом.

Этого недостаточно. Не может быть достаточно.

Я не слышу сирены, однако трава вокруг меня меняет цвет: синий, оранжевый, синий, оранжевый. Ритм мигающего света сбивает меня с толку, нарушает мой собственный шаблон, и я снова настраиваюсь на «Слониху Нелли», давлю, давлю, давлю…

Мои руки начинают уставать. Когда я достигаю тридцати и опускаюсь вниз, чтобы дать Джоэлу еще один спасительный выдох, я понимаю, насколько неровным стало и мое дыхание.

Я прижимаю свои губы к губам Джоэла. Выдыхаю. Мне кажется, или его лицо стало холоднее?

– Керри, послушай. Я возьму на себя компрессию после двух твоих выдохов, – это голос Тима. Где, черт возьми, ты был?!

Я не поднимаю глаз. Не могу прерываться. Каждое нажатие имеет значение.

Когда я откидываю голову после спасительного выдоха, наши тела соприкасаются, и Тим соскальзывает в нужное положение.

Как и я, он выглядит удивленным тем, сколько силы требуется, чтобы надавить на грудную клетку. Он нажимает один раз. Это недостаточно сильно. Неужели я поступила неправильно, позволив Тиму занять мое место? Нет. Он разбирается в этих вещах лучше, чем я. Он надавливает во второй раз.

– Ребята, давайте, пропустите нас, – мужской голос, уставший от мира. Краешек моего зрения заполняется ярким отблеском флуоресцентной куртки лаймового цвета.

– Что у нас здесь? Кто-то перебрал, встречая Новый год, или… – фельдшер резко останавливается. Я поднимаю глаза как раз в тот момент, когда его хмурый взгляд превращается в понимающий. – Джефф, – кричит он, – похоже, у нас остановка сердца. Доставай дефибриллятор.

Он понимает.

– Ладно, приятель, – говорит Тиму сотрудник «Скорой помощи». – Ты проделал отличную работу. Ты обучен оказанию первой помощи, верно?

Поскольку Тим не отвечает, я говорю за него.

– Он курсант «Святого Иоанна»… Я тоже. Пациент… мы думаем… Я думаю… у него остановка сердца, – я говорю так, словно бегала по пересеченной местности. – Он потерял сознание… – вспоминаю фейерверк, – …незадолго до полуночи. Мы делали… искусственное дыхание, по два выдоха на каждые… тридцать нажатий.

Мужчина кивает.

– Хорошо, милая, не могла бы ты дать нам немного места, чтобы мы могли немедленно заняться нашей работой.

Я бы так и сделала, если бы у меня остались хоть какие-то силы двигаться.

– Пациента зовут Джоэл, – теперь говорит Тим, его голос имитирует спокойные интонации фельдшера. – Ему семнадцать. Играет за Dolphins возраста до двадцати трех лет.

Медработник морщится.

– Хорошо. Меня зовут Роджер. А тебя?

– Тим.

– Все нормально, Тим. Я возьмусь за дело после следующих пятнадцати нажатий. Мой коллега Джефф принесет дефибриллятор. Вы проделали блестящую работу.

Роджер, готовый взять на себя компрессию, бросает на меня нетерпеливый взгляд, протискиваясь между мной и Тимом. Мне удается отползти назад и в сторону, когда он заменяет Тима, который выглядит потрясенным, хотя делал искусственное дыхание меньше минуты. Я занималась этим десять минут, может быть, даже больше.

Чья-то ладонь тянется к моей, поддерживая, поднимая меня.

– С ним все будет в порядке? – рука у Анта сильная, но голос очень тихий. – С ним должно быть все в порядке, Керри.

Я удивлена, что он помнит мое настоящее имя, ведь он много лет называл меня просто Ботанетт.[9]

– Я… я надеюсь на это, но…

Он все еще смотрит на меня, но его рука повисла на боку.

– Что ты с ним делала? Это было похоже на «Катастрофу».[10]

– Я… – то, что я сейчас сделала, уже кажется невероятным. – Я пыталась добиться, чтобы кровь Джоэла продолжала циркулировать, а кислород продолжал поступать в его мозг.

Было ли этого достаточно?

Ант кивает.

– Когда смотришь такое по телеку, там они обычно очухиваются. Почему он не очнулся?

Мои руки начинают дрожать. Человек в зеленом движется вверх-вниз, появляясь и исчезая над головами моих бывших одноклассников, продолжая проводить СЛР. Второй мужчина бежит к распростертому телу Джоэла, неся объемную сумку.

– Сердечно-легочная реанимация сама по себе никого не разбудит, – Тим отошел от Джоэла: он, должно быть, сделал только один цикл СЛР. Он вытирает руки о джинсы, будто стирает свою работу. – Им нужно вернуть его сердце в правильный ритм с помощью дефибриллятора.

– Все отойдите назад, пожалуйста! – кричит один из фельдшеров «Скорой помощи».

– Я должен помочь, – Тим поворачивается обратно к группе и начинает прогонять других детей.

– Откуда ты знаешь, как делать… это? – интересуется Ант, мотнув головой.

– Я изучаю первую медицинскую помощь. Хобби. Мы с Тимом оба этим занимаемся.

– Странное хобби.

Я пожимаю плечами, хотя в его словах есть смысл. По крайней мере, Ант уже ушел из школы, так что, когда мы вернемся на занятия, его там не будет и он не сможет подлить масла в огонь насмешек.

Впрочем… если Джоэл не очнется, все это не будет иметь значения. Они могут даже подумать, что я виновата.

Я слышу электронный звуковой сигнал, за которым следует роботизированный женский голос. Ребята разорвали круг, появился промежуток, и я придвигаюсь, чтобы снова увидеть Джоэла.

«Анализирую… анализирую. Рекомендован разряд.

Не прикасаться к пациенту».

Одна из девушек начинает плакать. Не смотреть невозможно.

«Три, два, один».

Тело Джоэла выгибается