Шрифт:
Закладка:
Мадам Пинс недовольно поджала губы, но без возражений выдала все по списку: толстый том «Основы чароплетения», средних размеров книжку «Составитель заклинаний» и три номера журнала «Вопросы вербалистики» со статьями самого Флитвика. Журнал, если верить выходным данным, в начале пятидесятых годов выпускался Министерством магии.
— Но почему они хранятся в Запретной секции? — спросил Снейп. — Что в этих книгах ужасного?
— Ужасного ничего, — библиотекарь придирчиво оглядела ладони школьника, покрытые разноцветными пятнами. — Но книги редкие, в единственном экземпляре. Если всяк, кому вздумается, начнет их грязными пальцами хватать...
Северус старательно поелозил ладонями по мантии. Литература была передана ему со строгим наказом читать только в пределах Хогвартса.
Разговор с деканом Рэйвенкло состоялся в самом начале пятого года учебы. Впереди маячили СОВы, и времени на что-то кроме подготовки к экзаменам оставалось все меньше. Но Северус упрямо штудировал «Основы» и «Составитель», плутал в витиеватых рассуждениях Флитвика, шаг за шагом приближаясь к пониманию принципов создания заклинаний. Точнее, одного-единственного принципа: для того, чтобы слово сделалось заклинанием, его звучание и смысл должны соответствовать желаемому эффекту.
Поначалу Снейп встревожился: целая наука с красивым именем «Вербалистика» основана на таком незатейливом правиле? Не упустил ли он что-то важное? Но вскоре выяснилось, что ничего не упущено, поскольку главная сложность заключалась в подборе нужного слова и правильного движения волшебной палочкой.
Здесь начинались сущие дебри. Во-первых, общество волшебников до сих пор не пришло к единой и обоснованной теории того, что есть магическая сила. Автор «Основ чароплетения» выдвигал одну версию, в «Составителе заклинаний» излагалась вторая, Флитвик в журнале пытался аргументировать третью, упоминая о существовании четвертой, пятой, десятой... Для себя Северус так и не смог сформулировать ответ на вопрос, что есть магия, и почему в тот или иной момент где-то под ребрами делается страшно горячо, становится нечем дышать, и волшебная палочка сама собой впрыгивает в руку. Остановился на том, что магия — это такое изначальное свойство всех волшебников, вроде способностей птиц к полету или рыб — к жизни под водой. Но если птице достаточно просто летать, то волшебникам мало просто обладать магией.
Отсюда следовало «во-вторых»: множество сведений о том, как применять магическую силу. Слабо систематизированные, они представляли собой, по сути, набор случайных наблюдений. Например, один волшебник обнаружил, что если повести палочкой влево и резко вверх, говоря при этом «Вингардиум Левиоса», то эффект получится другой, чем если сказать то же самое, но двигать палочку вправо и поднимать ее плавно. Почему это происходит, так никто и не разобрался. В последнем из выданных номеров «Вопросов вербалистики» не кто иной, как сам Олливандер попытался соотнести действие магии с материалом и сердцевиной волшебных палочек, но на втором десятке страниц признал, что устойчивых закономерностей, очевидно, не существует. Северус плюнул и бросил читать. Все равно он уже понял, что надо делать.
Вербалистика в качестве исходного языка использовала латынь. В «Составителе» имелся обширный словарь, но ничего похожего на «ранить», «бить», «причинить боль» там не обнаружилось. Более или менее подходящим выглядело слово «сектум»(3). Его рекомендовалось использовать в заклинаниях, предназначенных для «разрезания упругих и умеренно твердых предметов, таких как овощи, хлеб или мясо». Вообще эта книга больше чем наполовину состояла из советов по кулинарии и ведению домашнего хозяйства; Северус наткнулся даже на такое слово, как «семпер», которое «уместно в составе заклинаний для быстрого и полного отделения яичного белка от желтка, а также для долговременного сбережения гладких поверхностей от пыли. Также подходит для усиления эффекта консервационных чар».
* * *
Сектум, сектум... слово лежало на языке, пресное и плоское, как клочок бумаги. А если сквозь зубы: с-сектум! И палочкой — наискось снизу вверх. Или сверху вниз? Или вертикально от головы? Северус выговаривал так и этак, махал палочкой, поднимая ветер, и чуть не пропустил тот миг, когда на тушке растопырника, предназначенной для отработки заклинания, появился короткий разрез.
Еще не веря в успех, повторил последнее сочетание интонации и жеста. Рядом с первой раной открылась вторая. Строго говоря, не рана, а царапина, но вот она, сочится кровью, а это значит, у него получилось!
К весне он уже резал мух на лету и за считанные секунды разделывал флоббер-червей. Друзья-слизеринцы отнеслись к этому, как к пустому чудачеству, Лили рассердилась, а собственный декан сделал выговор. «Не думал, что вы настолько ленивы, мистер Снейп. Вы, кажется, изобрели новое заклинание только ради того, чтобы не браться за лабораторный нож».
Северус промолчал. В последнее время его одолевали подозрения, что с «Сектумом» не все ладно. Требовались опыты на чем-то кроме насекомых и мелкой живности. Теренс Эйвери за клятву выполнять для него все самостоятельные работы по зельеварению согласился поучаствовать в эксперименте факультетского товарища. «Дома папаша сечет розгами, так что задница у меня дубленая. Но сначала мне доклад для Слагги напиши».
— Сектум!
Эйвери почесал левой рукой ягодицу, правой поддерживая спущенные штаны.
— Больно? — деловито поинтересовался Снейп.
— Не особо. Папашины розги больнее.
На коже проступила розовая тонкая полоска. Северус подумал, что все дело в том, что перед ним старина Теренс, а не проклятый Поттер или Блэк. Надо заставить себя разозлиться.
— С-с-сектум!
— Ой! Вот теперь больно, но все равно не розги.
Как он ни старался взъяриться, ничего серьезного не выходило. Но когда, спустя месяц, Снейп, задыхаясь от злости и невыносимого унижения, ударил заклинанием Джеймса Поттера — у того на скуле осталась уже настоящая рана, а не пустяковая царапина.
Впрочем, она не помешала ему наколдовать «Левикорпус».
После происшествия на озере Северус сделался живым котлом, в котором бурлили, не находя выхода, досада, боль, ненависть и отчаяние. Он был готов убить, но кого — себя, Поттера, Лили или всех разом, — не смог бы сказать и под Веритасерумом.
Его не радовали ни высокие оценки по экзаменам (Слагхорн намекнул, что там все в порядке), ни предстоящие каникулы. Что ждет его дома? Вечно недовольный отец, хмурая мать и не простившая подруга. Северус подумывал остаться в школе, но тут все сейчас напоминало ему о пережитом позоре.
В один из последних дней перед отъездом он вышел