Пивз в деталях описал то место, куда его выбросил шкаф. Никаких сомнений: лавка Горбина и Бэрка. Новые детали головоломки в совокупности с остальными позволили увидеть картину практически целиком: Драко Малфой пытается убить Дамблдора, а Исчезательный шкаф — способ быстро покинуть Хогвартс.

Вызванный в кабинет декана, Драко молчал и трясся. Не помогли ни уговоры, ни аккуратный намек, что дело скоро разрешится само собой. Мальчишка твердил, как заведенный, про непременное личное исполнение и страшную кару в случае ослушания. «Да ведь у вас не выйдет ничего, — пытался вразумить его Снейп. — Эта задача вам не по плечу. Еще одна неуклюжая попытка, и о вашем намерении заговорит вся школа». В ответ Малфой разрыдался. Пришлось отпаивать Умиротворяющим бальзамом.

Первым чувством, которое испытал Снейп, разгадав замысел ученика, было невероятное облегчение: неизвестность, порожденная Непреложным обетом, больше не отравляла его жизнь. Облегчение пришло, но радость медлила. Мысль о скорой и неизбежной смерти директора, того самого, кто торговался с ним за жизнь Лили, кто бросил умирать Квиринуса, кто растравлял в нем чувство вины перед Гарри Поттером, — эта мысль черной тучей висела на горизонте. Дамблдора было легко обвинять за глаза (а иногда и в глаза), зная, что не последует ответного удара в спину. Он никогда не оправдывался, не юлил... Северус прекрасно понимал, что ему довелось работать под началом человека выдающегося и смерть его не принесет никому ничего хорошего. С такими мыслями он шел к директорскому кабинету, собираясь изложить кое-какие идеи по поводу задания Драко, когда по этажам замка разнесся пронзительный вопль Плаксы Миртл:

— Убийство! Убийство в туалете! Убийство!

* * *

При виде распростертого на полу залитого кровью Малфоя и бледного, растерянного Поттера Снейп на мгновение решил, что подростки дрались врукопашную, и Гарри ранил Драко ножом. Но длинные ровные разрезы на одежде выглядели подозрительно знакомо, и если Поттер вдруг не обзавелся мечом вроде того, что сам Снейп после поездки к могилам Основателей отдал Квирреллу, то напрашивался единственный, пусть и невероятный вывод. К тому же в руках Поттера сейчас был не клинок, а волшебная палочка.

По дороге в больничное крыло Северус прикидывал, откуда Поттер мог узнать о Сектумсемпре. Дамблдор научил, желая получше вооружить Избранного? Но этим заклинанием Волдеморта не одолеть, следовательно, оно бесполезно и едва ли привлекло бы директорское внимание. Самостоятельно Гарри до него не додуматься, в этом Снейп не сомневался. Но кто-то же ему подсказал, ни в каком учебнике про такое не вычитать... Снейп чуть не выругался вслух, когда, уже поручив Драко заботам Помфри, вспомнил, что один подходящий учебник все-таки был.

Неумелая ложь Гарри, пытавшегося подсунуть ему книгу Уизли, только укрепила подозрения Северуса. На его счастье, кабинет зельеварения пустовал, и никто не помешал перерыть содержимое книжного шкафа. Так и есть: серого томика «Расширенный курс зельеварения» с размочаленными уголками и пятнистым от клякс обрезом на полках не оказалось.

А Слагхорн-то умилялся: самородок, талант, весь в маму... Проклятие! Северус с такой силой захлопнул дверцы, что треснуло одно из стекол.

Бездарь и лентяй, присвоил чужие знания и нагло ими пользуется, выдавая за свои. Трусливый лжец, не сознался даже тогда, когда его фактически уличили. А еще этот заносчивый наглец станет вместе с компанией потешаться над учителем, потому что учитель своим внезапным интересом подсказал ему, чей учебник. Угрюмый урод Северус Снейп именует себя Принцем-полукровкой — смехота, животики надорвать!

Где-то в дальнем углу сознания, кипящего ненавистью и досадой, робко пытался возражать здравый смысл. Поттер не мог знать, чей это учебник. Ты, Северус, на его месте поступил бы точно так же, причем без малейших угрызений совести. «Но Поттер будет насмешничать! — взвыла старая обида. — Он догадается, он уже догадался, кто такой Принц-полукровка!»

Продолжишь разыскивать свой учебник — точно догадается, заметил рассудок. У Поттера голова, что Выручай-комната, — забита хламом, ему просто недосуг заниматься такими расследованиями. Наконец, он не Лили...

Класс зельеварения дрогнул и растворился в солнечном дне далекого-далекого лета.

* * *

Книга большая, тяжелая, с плотными, резко пахнущими типографской краской страницами. Крупный четкий шрифт, затейливые буквицы и картинки — много-много ярких цветных иллюстраций.

— Подарили давно, на день рождения, — Лили бережно переворачивает глянцевитые листы. — Но мама не разрешала ее выносить.

— Чего ж теперь — разрешила? — Северус недоверчиво хмыкает.

— Я пообещала, что дам только в своих руках смотреть.

Руки у Лили чистые, белые. И платье без единого пятнышка. И ногти аккуратно острижены, а не обломаны, как... Он шмыгает носом и суёт грязные ладони поглубже в карманы пыльных штанов. Ну, сидел на земле, забыл отряхнуть. И вообще он уже взрослый (целых девять лет!), и книжка сказок его не интересует.

Страницы мягко шелестят под детскими пальцами. Над очередным разворотом Лили надолго замирает. Северус снисходительно косится на рисунок: дядька в короне, похожей на садовую ограду, сидит на белом коне, который скачет по зеленой траве. Дядька сытый, мелко-кудрявый и в золоте, конь тоже сытый, с золотой гривой и хвостом колечками, и даже облака над дядькиной головой все в сияющих завитушках и толстые, как соседский кот-обжора. Может поэтому, а может оттого, что Лили уже второй раз мечтательно вздыхает, картинка Северусу не нравится.

— Ну и кто это? — словно бы нехотя интересуется он.

— Принц, — смущенно улыбается Лили.

— Подумаешь... Я, между прочим, тоже принц.

Девочка недоверчиво смотрит на приятеля. Ни короны, ни коня, ни золота, на скуластой физиономии царапины, под носом грязно. Неожиданно ее лицо озаряется догадкой:

— Я поняла! Ты заколдованный, да?

— Еще чего! Я сам кого хочешь заколдую, — он возмущен до глубины души. — И вообще я не просто принц, а принц-полукровка!

— Это как? — удивленно распахиваются прозрачно-зеленые глаза.

— Ну... — Северус конфузится, пойманный на незнании. — К нам как-то бабушка приезжала, ну, мамина мама. И они поссорились. Громко кричали, на весь дом. Бабушка ругала маму, что вышла замуж за папу, а потом сказала, что