— Здорово! — одобрил Хагрид. — И кормить не надо.

Иппокорнис потянулся мордой к своей новоявленной копии, фыркнул, пустив клубы пара из ноздрей, и равнодушно отвернулся. Копия повторила его движение и фыркнула очень похоже, но пар... Его не было. Северус положил ладонь на пятнистую шею и почувствовал холодную твердость камня. Не зря предупреждал старик Гэмп: из неживого можно сотворить лишь видимость живого[4]. Фокус, но не чудо.

Отведя свое творение в сторону, волшебник вполголоса наложил заклинание неподвижности и левитировал в седло.

— Профессор, вы того... поводья не отпускайте, и пятками, ежели быстрее нужно, — со всей доступной ему деликатностью посоветовал Хагрид. Снейп молча кивнул: он пытался разобраться со стременами и начисто упустил из виду поводья, которые теперь болтались под лошароговой мордой.

Подъехавший Квиринус подал их и ободряюще заметил:

— Ничего, я в первый раз тоже уронил. Салазар и Годрик наверняка были славными наездниками, а мы чем хуже? Ты правильно сделал, что выбрал вариант иппокорниса: у него плавный ход, не едешь, а плывешь.

— Проверим, — хмыкнул Снейп и, помня совет Хагрида, ткнул каблуками в каменные бока. Пятки заныли, но понукание подействовало: Контраст-второй тронулся с места и вслед за прототипом двинулся в чащу.

Поначалу ехали тропой, ведущей к поляне с буками; но вскоре лесничий свернул в неприметную ложбину и начались места незнакомые.

Кроны деревьев высоко вверху плотно смыкались, сквозь голые ветви сквозило темное небо. Внизу мрак сгущался; под копытами животных, невидимые, шуршали опавшие листья. Кроме этого звука да редкого позвякивания удил ничто не нарушало мертвую зимнюю тишину.

В первые минуты путешествия Снейп опасался, что его творение вот-вот споткнется о какой-нибудь корень, но каменный иппокорнис переставлял ноги с упругой твердостью живого, черно-белая спина мягко покачивалась, и всадник, угревшись, сам не заметил, как задремал.

Проснулся он от ветра, холодной ладонью мазнувшего по лицу. Ложбина кончилась, они выехали на луг, похожий на продавленный тюфяк, кое-как накрытый несвежей простыней. Сухая трава торчала клочьями пакли, там и сям виднелись бугры и впадины, снег в них отдавал неопрятной серостью. Такое же серое и колючее одеяло неба нависало сверху, приколоченное тусклыми гвоздями звезд.

Северус встряхнулся и, понукая Контраста, поравнялся с Квиринусом.

— Удивляюсь, что ты не захватил Сивиллу.

— Она ненавидит ранние подъемы, особенно зимой, — он передернул плечами. — Бр-р, самое промозглое время, скорей бы светало.

— Уже, — отозвался ехавший впереди Хагрид. — Развидняется потихоньку.

Он остановился, спешился и вполголоса предупредил:

— Сейчас покажу вам кое-кого. Только тихо. Ветер в нашу сторону, не почуют...

Квиринус попытался что-то спросить, но Хагрид шикнул на него и махнул рукой, давая понять, что надо оставить седла и дальше идти пешком.

Дальняя сторона луга кончалась обрывом: в пропасть или в мелкий овраг — не разглядеть в сумерках. С каждым шагом делалось светлее, но солнце и не думало вставать из-за чернеющих на горизонте хребтов: свечение вырастало откуда-то снизу, словно там один за другим загорались «Люмосы». Не доходя до края, Хагрид лег на живот и сделал людям знак пригнуться.

Луговина круто спускалась в зажатую меж гор долину: в ней лежало круглое озеро, точно огромный черный глаз под широкой еловой бровью. У кромки глаза сияла жемчужная слеза: к озеру вышла семья единорогов.

— На водопой пришли, — прошептал лесничий.

Над озером собирался туман, и животные стояли, точно в облаке: сошедшие с небес, не по-земному белые создания. Лунным серебром мерцали гривы и хвосты взрослых единорогов, солнечными зайчиками взбрыкивали жеребята.

Не отрывая от них восхищенного взгляда, Квиринус нашарил на боку футляр с колдокамерой, вытащил аппарат и прильнул к видоискателю.

— Хагрид, вы заранее знали, что они тут будут? — удивился Снейп.

— Единороги всегда идут на водопой перед рассветом. В этой части леса другой подходящей им воды нету, только это озеро.

— Какая-то особая вода?

— Угу. Будем мимо проезжать, попробуете.

Позади раздалось тонкое тоскливое ржание; его перекрыл сильный сердитый голос — привязанный к дальнему дереву Контраст звал своих, а Ночка пыталась урезонить сына. Единороги, как по команде, вскинули головы, прислушиваясь, а затем стремительно исчезли в ельнике.

— Никак не успокоится, — вздохнул Хагрид, вставая. — Родная кровь, тянет...

— Все забываю у вас спросить: а как вам удалось заполучить единорога для спаривания? — поинтересовался Квиринус.

— Это вы у моей Ночки спросите! — хохотнул лесничий. — Ей когда приспичит, она в лес убегает. Там и находит себе женихов. Один раз гиппогрифенка принесла, но того в табун приняли.

— Но волки, акромантулы... Не опасаетесь за нее?

— По-моему, это им следует опасаться, — проронил Снейп, только теперь разглядевший копыта кобылы-великанши.

— Золотые слова, — кивнул Рубеус. — Однако давайте двигать дальше, мы и половины пути не одолели.

На спуске «иппокорнис» Снейпа показал себя не хуже, чем на равнине. Приспособившись в седле, Северус наблюдал, как потихоньку бледнеет над вершинами небо и ровная серая мгла сменяется неуловимыми оттенками лилового и алого.

— Доброе утро, — прогудел Хагрид. — Денек будет погожим, по всему видать.

Туман над озером уже рассеялся. Застывшая гладь отражала деревья с такой отчетливой ясностью, что терялась грань между водой и сушей, и озеро казалось продолжением неба.

— Возле Хогвартса такого не увидишь, — заметил Квиринус. — Там вечно кто-нибудь плещется.

Снейп не ответил. Еще вчера он не подозревал о том, что в лесу есть озеро, а сам Запретный лес настолько огромен. Все мысли, как зубы в липучей тянучке близнецов Уизли, накрепко увязли между Хогвартсом и Волдемортом, и любое свежее впечатление с трудом пробивалось сквозь этот угрюмый кордон. Повезло Квиринусу: Метки нет, забот никаких нет, тут всякий бы начал рассвету да озеру радоваться! Волшебник сидел нахохлившимся вороном, хмуро смотрел в землю и в который раз тяжко завидовал сквибу.

Точно почувствовав это, сквиб обернулся. В руке он держал свернутый из бересты ковшик: оказывается, Хагрид уже успел зачерпнуть из озера и угостить Квиринуса.

— Северус, попробуй. Восхитительно!

От холода заломило зубы, но вода лилась в горло легко, как воздух. Тяжелый осадок в душе начал медленно таять, едкая зависть исчезала, точно он хлебнул