начиная дрожать от холода, попытался превратить пальто в шубу, но как ни старался, из-под палочки вместо меха лезли тошнотворные волосья вроде тех, что покрывали туловище пещерной твари. Неожиданно на плечи легло что-то большое и теплое: Хагрид отдал волшебнику свой тулуп.

— Пальтишко-то у вас, профессор, больно жидкое. Сейчас до леса доберемся, костер разведем, погреемся, перекусим.

Выбравшись из ущелья, нашли подходящую полянку на опушке. Вскоре запылал костер, и в котелке, подвешенном над огнем, что-то многобещающе забулькало. Хагрид, разложив на земле чистую тряпицу, нарезАл крупными кольцами умопомрачительно пахнущую колбасу.

Укутавшись в огромный тулуп, Северус наслаждался теплом и покоем. Пережитая опасность будто сквозняком выдула из души накопившуюся хмарь и дрянь, а победа заставила кровь веселей бежать по венам. Проблемы и тревоги никуда не делись, но их груз уже не выглядел неподъемным.

— И все-таки кто же он такой — Гроу-Тху? — вслух задумался Квиринус. — В нем больше от человека, чем от змеи, но назвать его человеком язык не поворачивается. Прямо-таки хтоническое чудовище, и «Авада» его не берет.

— Он «Протего» ставил, ты заметил? Которое выдерживает Убивающее. Значит, господин Гроу волшебник, и не из последних... — Северус сел, подброшенный внезапной догадкой: — А что если... нет, я понимаю, что бред, и доказательств нет, но если этот бледный кошмар и есть Салазар Слизерин?!

— И он обретался рядом с Основателями, и его называли колдуном, — подхватил Квиррелл.

— А еще он очень похож на одного известного нам обоим мага, — многозначительно добавил Снейп. — Кажется, когда чародей живет на свете дольше положенного, он постепенно превращается в подобного Гроу-Тху.

— Мы едва ли сумеем доказать или опровергнуть нашу догадку, но Барону обязательно надо рассказать, — Квиринус погрустнел. — Хорошо, что остались хотя бы снимки. Эх, такой материал, организовать бы раскопки, но наше Министерство...

— Эй, вы обедать собираетесь? — окликнул их Хагрид. — А то я сам все съем!

Северус почувствовал прямо-таки волчий аппетит. Еще никогда он не ел такого вкусного хлеба и такого сочного, душистого мяса. А по сравнению с водой из озера лучшее Бодрящее зелье теперь представлялось совершеннейшими помоями. Рядом азартно урчал Квиринус, расправляясь со своей порцией.

Насытившись и отдохнув, волшебник без труда трансфигурировал себе шубу еще лучше прежней. Конечно, ничто не мешало аппарировать в Хогвартс, но Квиррелл с Хагридом наперебой принялись вспоминать о приключении в усыпальнице, и Северус обнаружил, что давно сидит в седле Контраста-второго и с подзабытым уже удовольствием обсуждает свои и чужие удары, не спеша проезжая той самой долиной, на которую они выехали сегодня перед рассветом. И признался себе, что жалеет лишь об одном: что в этот день с ними не было Барона. Вот уж кто бы сполна оценил схватку.

____________________

1. «Огонь Святого Антония» — отравление спорыньей, попавшей в муку с зерен ржи или пшеницы. В Средневековье, особенно раннем, совсем не редкое явление. 2. Лентяй в надежде на «У». То есть в надежде на оценку «удовлетворительно». Русскоговорящий персонаж сказал бы «в ожидании «тройки»», но в каноне оценки выражаются не цифрами, а словами. 3. Автор сторонник теории, согласно которой аппарация возможна только в известное волшебнику место или хотя бы находящееся в пределах прямой видимости. 4. В каноне не перечислены все пять исключений из «Закона элементарных трансфигураций Гэмпа», также не сформулирован и сам закон. В связи с этим я допускаю существование такого постулата как «из неживого можно сотворить лишь видимость живого».

Глава 107. Кровь на моих руках

Старый. Не древний, нет, но и не новодел из нынешних, что принимаются скрипеть всеми частями чуть ли не на следующий день после выхода из мастерской. Грузно осевший на четыре толстые ножки в виде звериных лап. Щедро украшенный резьбой: цветы и щекастые рожицы с тугими завитками бараньих рогов на висках. И весь он, кроме бронзовых ручек и петель, — из славного английского дуба, покрытого благородным темным лаком. В таком хранят парадные мантии, тяжелые от золотого и серебряного шитья, или фамильную библиотеку, сплошь в сафьянных переплетах, инкрустированных перламутром и самоцветами, или... да много чего способно вместить в себя дубовое нутро, но уже который год пылится шкаф в Выручай-комнате, и за дверцами его лишь темнота да парочка сушеных тараканов. Ничего не попишешь: если создали тебя Исчезательным, то будь добр исправно впускать и выпускать, а сломался — доживай свой век среди таких же волшебных инвалидов.

Пивз, невидимым пристроившись на крышке Исчезательного шкафа, вторую неделю наблюдал за процессом его починки. Изобретательность и упорство Драко Малфоя начинали удивлять даже видавшего виды полтергейста. Обложившись трудами по артефакторике и чарам, парень день за днем бился над испорченным магическим механизмом, смахивая злые слезы и бормоча сквозь стиснутые зубы то ли заклинания, то ли ругательства.

Когда Малфой вдруг радостно заорал, Пивз едва не свалился со шкафа.

— Никак получилось? — проворчал шумный дух и нырнул в деревянные недра, чтобы проверить.

Вместо темноты его встретили сумерки. Короткое мельтешение — и за неплотно прикрытой дверцей забрезжил дневной свет. Пивз толкнул ее и обнаружил, что Выручай-комната сильно уменьшилась в размерах, рухляди в ней заметно поубавилось, а сохранившаяся перекочевала на застекленные полки. Между ними с хозяйским видом расхаживал какой-то тип — потертый, сморщенный и лысый. Заметив движение сбоку от себя, он обернулся и с некоторым удивлением, но безо всякого страха уставился на полтергейста.

— Вас прислал мистер Малфой? Значит, у него получилось?

— Ага, — Пивз решил играть роль до конца.

— Отчего же он сам не явился?

— Ему на уроки надо.

Лысый поморщился:

— Мальчишка, а туда же, в интриги... Потрудитесь передать ему, что ради его затеи я не собираюсь держать лавку открытой круглосуточно. Закрываюсь в девять пополудни и ни минутой позже. Запомнили?

Полтергейст с достоинством кивнул и провалился обратно в Хогвартс. У шкафа уже никого не было. Возможно, Малфой и впрямь отправился на занятия.

По просьбе Снейпа Слагхорн без труда вспомнил, где приобрел медовуху, предназначавшуюся для Дамблдора. И согласился, что у мадам Розмерты имелась возможность подсыпать яд в бутылку. В пользу этой теории говорил и тот факт, что, как установили совместными усилиями оба зельевара, директора хотели отравить крысиным ядом, — самым популярным средством борьбы