— До чего плохо ты думаешь о людях! Она совсем не такая, какой ты представляешь себе!..

Не понимая чувств друга, Исмаил промолвил:

— Может быть, всё произошло по чистой случайности, и Хасану всё это только казалось. Но по любому, обстоятельства сложились в её пользу…

Камаль в ярости воскликнул:

— В её пользу?! Что ты такое думаешь о ней?! Пресвят Господь! Ты говоришь о ней так, как будто её помолвка с Хасаном это не его, а её победа!!

Исмаил как-то странно посмотрел на него и ответил:

— Тебя, как мне кажется, не убедишь в том, что таких, как Хасан, не так уж много встречается. Его семейство, положение, блестящее будущее… Тогда как таких, как Аида, много, больше, чем ты думаешь. Интересно, а ты оцениваешь её выше, чем она заслуживает? Семья Хасана согласилась на его брак с ней из-за огромного богатства её отца, насколько я полагаю. Она девушка…,- тут он несколько заколебался…, - не блещущая особой красотой, в любом случае!..

«Или ты сумасшедший, или я!» Боль разрывала его, как и тогда, когда он услышал ранящее слово о её брачном контракте, и набросился на весь строй брака в исламе! «Да падёт Божье проклятие на всех неверных!»

Со спокойствием в голосе, скрывавшим его страдания, он спросил:

— А разве не мало вертится вокруг неё поклонников?

Исмаил выпятил челюсть и задрал подбородок с каким-то пренебрежением:

— Ты, верно, и меня считаешь одним из них?! Не стану отрицать, что она жизнерадостная, модная и элегантная. Её западные манеры и тактичное поведение в обществе придают ей очарования и обаяния. Но всё же она смуглая, худая и совсем неаппетитная! Пойдём со мной в Гамру, там ты увидишь различных красоток, затмевающих её прелестями и в целом, и в частности. Там тебе встретится истинная красота: и светлая кожа, и полная грудь, и мясистый зад. Если захочешь красоты, то она там… А в Аиде нет ничего желанного…!

«Словно она подобна тому, что можно желать, вроде Камар или Мариам! Полная грудь и мясистый зад… Это как описывать дух качествами, свойственными телу! О, до чего же сильна моя боль!»

Сегодня ему предназначено испить чашу горечи и боли до дна. Смертельные удары сыпятся на него друг за другом, так что лучше уж смерть, что была бы милостью для него…

Они расстались в Аль-Хусейнийе, и каждый пошёл своей дорогой…

25

Годы шли, а его любовь к этой улице не ослабевала. Он сказал себе, глядя вокруг себя тоскливым взглядом: «Если бы моя любовь к женщине была постоянной, как и любовь к этой улице, то принесла бы мне избавление от многих проблем». Улица была удивительной: словно лабиринт, не успеешь пройти и нескольких метров, как она сворачивает направо или налево. Неважно, где ты находишься, ты сталкиваешься с кривой, что заворачивает в неизвестный для тебя мир. Узкая улица с обеих сторон казалась скромной, знакомой, словно домашняя скотина. Сидящий по правую сторону в своей лавке торговец мог поздороваться с тем, что сидел слева, пожав ему руку. Навесы из мешковины тянулись сверху над лавками, защищая их от лучей палящего солнца, и влажность вкупе с рассеянным светом создавала мечтательную атмосферу. На скамьях и полках были тесно прижаты друг к другу мешки, до краёв наполненные зелёной хной, красным и чёрным перцем, флаконами с розовой водой, духами, цветной бумагой и маленькими весами. Сверху висели свечи самых множественных форм и цветов, подобные разнообразным украшениям. Воздух, наполненный благовониями и духами, блуждал, подобно аромату старинного сна, который даже не помнишь, когда видел. «Покрывала, чёрные вуали, насурьмлённые глаза и тяжёлые бёдра — от всего этого я взываю о помощи Дарителя благодати. Мечтательно бродить между этих прекрасных образов — моё любимое времяпрепровождение, но хочу признать, это вредно и для глаз моих, и для сердца. Если начнёте считать здесь женщин, то конца и края им не будет. Этот благословенное место, что собирает их всех воедино, и тебе нет иного выхода, как воскликнуть в глубине души: Ох Ясин, разрушитель семей!.. Внутренний голос подсказывает мне, что я должен открыть лавку в Ат-Тарбийе и осесть здесь. Твой отец ведь торговец… Сам себе хозяин… Он тратит на свои развлечения намного, намного больше, чем ты зарабатываешь. Открой лавку и положись на Бога, даже если придётся продать для этого дом в Аль-Гурийе и лавку Аль-Хамзави. По утрам ты будешь приходить сюда, как султан, без всякого графика и без всяких контролёров. Сядешь около весов и со всех концов к тебе будут приходить женщины: „Доброе утро, господин Ясин“, „Будьте здоровы, господин Ясин“. Я буду винить только себя, если порядочная женщина пройдёт мимо меня, а я не поприветствую её, а развратной — не назначу свидания! До чего приятны фантазии, и до чего жестоки, если кто-то так и останется до конца жизни инспектором в военной школе в Ан-Нахасин. Любовь — это недуг, чьи симптомы — постоянный голод и непостоянное сердце. Помилуй Господь того, кто создан с аппетитом халифа или султана, но при этом вынужден работать школьным инспектором. Надежды разрушены, и нет никакого толка врать себе: на следующий день после того, как ты привёл её в дом в Каср аш-Шаук, ты надеялся на спокойную стабильную жизнь. Да поразит Аллах скуку! Она пронизывает душу точь-в-точь как горечь болезни проникает в слюну во рту! Я бегал за ней целый год, и за несколько недель она мне надоела. Что же такое несчастье, если не это? Твой дом стал первым, который наполнился жалобами ещё во время медового месяца. Спроси своё сердце, где же в нём место Мариам?!.. Где та прелесть, что сводила тебя с ума?.. Пусть она ответит тебе со смехом, похожим на стон: „Мы ели, когда были сыты, а затем нам стало тошно даже от запаха пищи“. Она хитра. Ею приятно наслаждаться, но от неё ничего не может ускользнуть. Шлюха и дочь шлюхи. Вспомни достоинства ушедших членов твоей семьи.