и лежала во дворе. Его ноги и ступни торчали на подъездной дорожке, они перевернули его машину, но все обошлось. Он несколько раз менял машину на более крупную, но уже давно не мог втиснуться в свой "Хаммер", не говоря уже о том, чтобы сесть за руль.

Он взял за правило носить только простыню вокруг паха, и в этот день он снял ее и отправился в город абсолютно обнаженным, позволяя своим яичкам раскачиваться, как маятнику, а пенису — как несущему тросу моста; боли больше не было. Более того, ритм их качания, казалось, уравновешивал его походку. Люди кричали, машины сталкивались друг с другом.

Тим пошел в кабинет своего врача, сорвал крышу, залез внутрь, достал своего врача и завернул его в фольгу. Медсестра кричала все время, пока он это делал. Он поднял ее, откусил ей голову, высосал ее кровь и выбросил. Он пошел в ближайший продуктовый магазин, пробил дыру в крыше, выпил целый ящик охлажденного апельсинового сока и съел около трех тысяч упаковок сладких булочек, медовых пирожных, шоколадных тортов и четыре банки консервированного мяса, размышляя о том, что ему нужно больше белка.

По дороге к дому он наступал на машины, отшвырнул молодую женщину с ребенком на тысячу метров, и к тому времени, как он оказался дома, над головой уже гудели вертолеты, стояли машины полиции и шерифа и люди в черных костюмах с мегафонами.

Он хватал машины и людей и швырял их высоко и далеко, сорвал крышу с собственного дома и сбросил ее на них. Внизу все выглядело как оживленный муравейник, и, наблюдая за тем, как копошится весь этот правоохранительный орган, он понял, что за время поездки в город он снова вырос, на этот раз значительно больше. Его рост составлял от семи до девяти метров, а сам он был широк, как сарай. Он пошел прочь, оставив их, и они последовали за ним, жужжа над головой, как пчелы, а внизу, как муравьи и жуки. Он прошел мимо небоскреба, украшенного солнечными батареями. Он увидел там свое отражение; он был похож на гиганта из древних легенд. Длинноволосый и бородатый. Борода его была покрыта мозгами и кровью медсестры, которую он съел, а также всевозможными отбросами из бакалейной лавки. Его пенис и яички раскачивались, как молот самого Бога.

Пробираясь по городу и срывая крыши со зданий, он, наконец, присел на корточки над крышей одного из них и насрал в него, заполнив его доверху. Он схватил несколько полицейских, вытер ими задницу и швырнул их во все стороны. Он прошел через город и спустился к озеру, встал на колени и выпил его досуха, чувствуя при этом как что-то врезалось в его задницу.

Когда он встал, то почувствовал что-то застрявшее между его ягодицами. Он вытащил ракету ручного запуска, которая не сработала. Она взорвалась, когда он сжал ее в своем кулаке. Он ничего не почувствовал, как будто и чувствовать было нечего.

Они продолжали преследовать его весь день, стреляя в него то одним, то другим. Они даже сбросили на него небольшую тактическую ядерную бомбу. Все, что это сделало, это уничтожило несколько деревень и заставило его глаза слезиться. Это продолжалось несколько дней. В конце концов, они просто сдались, ушли домой и оставили его там, где он оказался, на горе, размышляя о своем положении.

Время от времени армия перегруппировывалась и пыталась уничтожить его, используя даже реактивные самолеты с напалмом. Но все, что они делали, это сжигали волосы на его голове и кожу. Он стал неуязвимым. Вскоре он стал таким большим, что ночью спал лежа в долине. Если шел дождь или становилось холодно, ему оставалось только терпеть это. Но теперь все это было пустяком. Он уже почти ничего не чувствовал.

Становясь все больше и больше, он обнаружил, что его зрение улучшилось; он мог видеть, как проклятый орел, на многие километры. Он видел вдалеке целые города. Он пришел к ним и разрушил их; он мочился в их центрах и срал в их водоемы, продолжая вытирать свою задницу людьми, но он стал таким большим, а они такими маленькими, что на заднице оставалось слишком много дерьма.

Теперь он был настолько велик, что обнаружил, что может пройти пешком большую часть Атлантического океана, а остальную часть с легкостью переплыть. На него нападали акулы. Они ломали об него свои зубы. Он бил китов, всасывал и пережевывал дельфинов.

Когда он попал в Африку, он пробирался по стране и ел все, что мог найти, а люди голодали после него, а иногда он ел и их. Он прелюбодействовал с отверстиями в горах; если бы Килиманджаро был женщиной, она была бы беременна десять раз. Он убивал все, что видел: людей, животных, растительность. Он вдыхал воздух так глубоко, что другие живые существа умирали от недостатка кислорода.

Вскоре беспорядок, который он создавал, кучи дерьма, которые он оставлял, моча, которую он сливал, взяли свое. Мир смердел, а ему, который теперь считал себя просто Большим Человеком, было наплевать и на мир, и на себя. Все это было делом сегодняшнего дня, а не завтрашнего.

Он всегда хотел увидеть Париж и увидел, вырвав Эйфелеву башню из земли и использовав ее для ковыряния в зубах. В Англии вышла армия, и человек на высоком трейлере произнес через мегафон речь о том, что англичане хотели бы жить в мире. Он сидел на площади Пикадилли-сёркус и внимательно слушал. Когда они закончили, он съел оратора и всех остальных, кого смог поймать. В Ирландии они просто сказали:

— Иди в жопу.

И он съел их.

Большой Человек прошел через всю Европу. Он все еще рос, его голова торчала над пустой чернотой космоса. Ему было трудно дышать. Он шел, пригнув голову, и наконец пополз, сокрушая Рим, Афины и все на своем пути. Он прополз до самого Китая, разрушив его. Там были опробованы ядерные бомбы, не тактические, а самые крупные. От них у него чесалась кожа, и он был в бешенстве. Он уничтожал все на своем пути. У него