Шрифт:
Закладка:
— Может быть это он убирался?
— Ты в натуре, что ли у себя там, в бюро похоронном…, мняяя — фантазер, однако? Это волк…, ты действительно думаешь, что хищник может быть заинтересован в чистоте и комфорте?! Ты еще скажи, что он и ступени подогнал, и петли смазал — это хищник!
— Если это оборотень, то все складывается…
— Какой «оборотень»?!.. — Олег подошел в упор посмотрел на Романа, глаза которого болезненно блестели, что в купе с совершенно черным их цветом выглядело зловеще. Мужчине стало не по себе, он сделал шаг назад и почувствовал, как его, кто-то аккуратно взял за ногу в районе щиколотки. Холодный пот прошиб с ног до головы, вернувшись в обратном направлении огромными мурашками. Он отпрыгнул и собирался уже бежать, но краем глаза заметил зловещую улыбку на лице гробовщика:
— Не бойся, он не тронет…
Еле взяв себя в руки, Олег опасливо перевел взгляд на труп животного:
— Уф… Наверно сам наткнулся…
— Кто знает…
— Что «кто знает»?… — Он внимательно осматривал разлагающуюся плоть и неожиданно заметил, какую-то непропорциональность.
— Смотри-ка, у него передние лапы мощнее, чем должны быть, да они совсем…, как бы сказать…, как у человека! И… башка! — я такой пасти никогда не видел! А зубы! Да это акула какая-то! Чуть ли не в два ряда! Да что это за урод?!
— Да обычный оборотень… Ты же сам говорил о волке на двух ногах — ни дать, ни взять «Авдоша»… — Тут Олег заметил, что и задние ноги волка, как-то странно выпрямлены:
— Гадость…, хотя в таком месте, что угодно может мутировать! Ты мне лучше скажи, как он сюда попал?
— Ну, если он ходил на задних лапах, то передними мог пользоваться, как руками… — Роман был не просто спокоен, он был в приподнятом настроении и в прекрасном расположении духа, словно наконец-то попал домой, а волка этого знал лично, причем с самой лучшей стороны…
— А ты-то чего так радуешься?
— Мне нравятся загадки… Ну что пошли дальше?…
— Пошли… — Легенда о большом волке, ходящем на двух лапах действительно существовала еще издревле, и видели охотники его в этих краях… Но как-то не вязались в голове: убранная хата, смазанные петли, не скрипящие ступени, почти новый дом, да и печь, будто только сложенная. Да и сам запах в доме говорил, что он был обитаем…
В следующем, снаружи полуразваленный, как положено, скрипящий и пахнущий сыростью, все более-менее соответствовало, но опять-таки, не столетнему возрасту, а скажем десяти-пятилетней оставленности.
Прямо перед крыльцом Олегу показалась насыпная могила, в центр которой был вбит кол. Присмотревшись, он понял — осиновый. Заходить внутрь расхотелось, хотя на крыльцо мужчины взошли. Проводник окинул взглядом местность и удивленно констатировал:
— Смотри-ка, вокруг все цветет, а к дому даже трава не подходит, как будто это отравленная земля. «Хотя на могилках обычно чего только не растет…» — Еще он заметил, что стоило только посмотреть на дом, как в голове что-то начинало гудеть:
— Хочешь туда зайти?
— Только после вас…
— А я что-то не горю желанием…, так что без меня…
— Тогда к следующему…
«Следующий» неожиданно оказался землянкой, хотя, следуя по деревни ее явно не было заметно:
— Что-то я ее не заметил, когда шли в конец деревни… Может быть погреб… — Говоря это, Роман совершенно равнодушно смотрел на строение, не привлекавшее его внимания. Олег тоже не очень хотел разбираться и согласился:
— Похоже — скорее всего погреб… — Почему-то эта констатация, вдруг, возбудила любопытство Смысловского:
— Вот и заглянем!
— Да что там может быть?!
— Вот и посмотрим!
— Дверь так же не была закрыта, внутри оказалось не так темно, как ожидалось. Посреди был протоптанный в земле проход, по краям из толстых досок полки держали на своих поверхностях большие стеклянные банки, с чем-то похожим на мясо в жиру:
— Похоже на свойскую[11] тушенку… Что за мясо, интересно… — Роман потянулся к самой ближней, Олег сморщился, не предвидя ничего хорошего не может быть, предполагая, что консервам не один десяток лет:
— И нужно тебе это — сто лет стоят!
— Не-а…, совершенно свежий продукт… — Открыв, взятую в руки емкость, он втянул носом:
— Будто вчера… — Что-то увидев, сунул руку в банку и вынул конечную фалангу человеческого пальца. На его лице не отразилось ни возмущения, ни испуга, ни отвращения, напротив улыбка, что-то ликующее было во всем его виде. Молча глядя на частичку человеческого тела, он судорожно о чем-то думал, пока не обратил на себя внимание, не видевшего находку проводника:
— Это взрослый или детский?
— Что?
— Ну…, это от ребенка или от взрослого… — Только сейчас увидев, что держал в руке Смысловский, Олег, подался к выходу, причем не столько испугавшись предмета, сколько вида самого гробовщика.
— Ты, что охренел, что ли?! Господи, помилуй! Это же палец, а ты как конфетке радуешься! Где ты его взял?
— Люди добрые оставили…
— «Люди добрые?»… Тебе что это возбуждает?… — Перекрестившись, он ударил ногой по полке, банки повались, разбиваясь друг о друга, но остальные не тронул, понимая, что это может помешать полиции расследовать дело.
Разбиваясь, они обнаруживали свое содержимое. Еще несколько вкраплений человеческого тела открылись его взгляду, причем явно консервы, действительно, были недавнего приготовления.
— Да что же это! Сплю я что ли? Че ты лыбишься, дьявол?! Креста на тебе нет, что ли?
— Ты забыл, я не верующий, да и не крещеный…
— Свят, Свят, Свят! Господи помилуй!.. Пошли от сюда! Пусть полиция разбирается…
— Сначала дело доделаем…
— Какое дело? Ты что ослеп? Здесь человека, мало того, что убили, так еще и разделали, как барана и засолили! Господи, помилуй!
— Нам назад ехать два часа, скоро свечереет, поедут полицейские сюда только с утра к светлу. У нас есть ночь, и мы совсем рядом от того места, куда ехали. Демянский бор и ушедшая под землю церковь… — ты обещал…
— Обещал, да вот… Хренов язычник! Что б тебя!
— Ставка удваивается!
— Да хоть утраивается! В тебе человеческое есть, что-нибудь?! И не смотри на меня так, будто кусок ада заглотил, я даже дыму изо рта не удивлюсь… — Больше не произнося ни слова, Олег выскочил из погреба и направился к машине, за ним устремился Роман, бормоча под нос: «Хорошо бы детский!».
Подойдя к «Газели», ее хозяин достал мешок,
