— Это был не он, — грустно поправил Каллум. — Уже не он. Черт, его мозги у них где–то в консервной банке. Они выкачали из него все, что он помнил, иначе не сумели бы нас одурачить, выдать его тело за человеческое.

— Да. Благодарю, капитан гребаная очевидность! — огрызнулся Юрий. Он все не мог оторвать взгляда от одинокого астероида, на который возлагалось столько надежд. Газовое облако уже редело, разогнанное солнечным ветром.

— Я просто… — проворчал Каллум.

— Да. — Юрий взял себя в руки, с все еще окаменевшей спиной повернулся к экранам. — Так… надо понимать, когда его тело перешло в квинту оликсов, оно… они, или как там их, конечно, проверили наши тайные базы. Какого черта, я бы и сам так поступил. Стандартная процедура. Обнаружили наши боеголовки и устроили диверсию.

— Знали, что делают, — добавил Каллум. — Джессика говорила, они не в первый раз такое совершают. Далеко не в первый.

— Все равно мы сумеем их побить, — сказал Алик. — Джессика и прочие неаны пришли нам на помощь. Они знают, что всему этому противопоставить. А мы… мы теперь знаем, что она не лжет. Мы ее выслушаем. На этот раз — как следует.

— Восхищен вашим доверием, — заговорил Джонстон, — но если кто–нибудь еще не припас ядерных боеголовок вместе с рабочей системой доставки, драться с ними придется на грунте.

— Каллум? — обратился к нему Юрий.

— Нет, — покачал головой тот. — Утопийцы тайного оружия не держат.

«Насколько тебе известно», — готов был добавить Юрий. Но он понимал, что это бессмысленно.

— Пусть будет так. Значит, на грунте.

Он перевел дыхание и переключился от мечтаний к действительности:

— Хорошо. Энн, все мощности компании закрыть — именно все. Каждому находящемуся в расположении «Связи» провести глубокое сканирование черепа и всем входящим тоже. Если группа сканирования обнаружит в чьей–то голове мозг квинты, таких устранить.

— Устранить?..

— Уничтожить. Убивать этих тварей на месте. Уяснили?

— Да, сэр.

— Хорошо. Вызвать немедленно всех свободных сотрудников безопасности. Мне плевать, чем они заняты, — всех в броню и в готовность к действию, как только пройдут проверку сканированием. Так: первый приоритет — сеть внутренних хабов. С этого момента они только для безопасников — без исключений. Внушите это сотрудникам управления и исполнительного аппарата. Знаю, как много о себе воображают эти ублюдки, но сегодня пусть ведут себя как овечки. Второе — центральные государственные хабы. Они — ядро нашей глобальной сети; пусть наши команды первым делом занимают их. Каждый взять под охрану. Когда закончите с этим, начинайте занимать региональные хабы. Метро–хабы оставим напоследок. — Он помолчал. Охрана метро–хабов автоматически входила в протокол, но на деле оказалась невыполнимой. Все общественные хабы планеты? Никак. Речь шла не о защите мощностей компании от радикалов, не о защите вложений акционеров. Теперь все иначе. Речь идет о выживании вида. Нет ничего проще. — Собственно, о метро–хабах забудьте: у нас просто не хватит людей. Их надо будет закрыть. По крайней мере, это притормозит саботажников.

Энн Гролль ответила ему ошеломленным взглядом.

— Сэр, а у вас на это есть полномочия?

— Сегодня у меня полномочий больше, чем у Господа! Одновременно он послал Дануте короткое: «?» «Чтоб вас, Юрий», — ответила та.

«??!»

«ОК, Энсли Третий согласен. Действуйте».

Он приказал Борису загрузить полученные от Энсли Третьего дежурные коды в Ген 8 Тьюринг оперативного центра.

— Загружены и подтверждены, — доложил альтэго. — Вы располагаете оперативным контролем над всей сетью «Связи» Сол.

— Оставляете метро–хабы без защиты? — спросил Луи.

— У нас тут конец света, Луи. Мы не сумеем их защитить, не выпустив из рук ядра сети. Горожане пусть добираются ап–такси или пройдутся пешочком для разнообразия. Им не повредит разминка.

— Боже всемогущий!

Юрий выбрал минутку, чтобы взвесить варианты, а взглядом всё упирался в останки Тевкра, единственной своей настоящей надежды.

— Энн, закройте движение через межзвездные хабы. Физически запечатать. Не хватало нам только новых агентов оликсов с терраформированных миров.

— Исполнено, — отозвалась Гролль. — По всей сети нарастают неполадки, десятки просто отключаются. Даже не объясни вы, что происходит, мы бы не усомнились, что это нападение.

— Чем мы отвечаем? — спросил Юрий.

Кубы голограмм вокруг Гролль загустели от множества поступающих данных и почти скрыли ее лицо муаровым занавесом.

— Активность подпольных сетей на пике, выше даже, чем в девяносто седьмом, при Большой утечке НеоКрипто. Но Ген 8 Тьюринги фильтруют и блокируют попытки их хакеров пробиться в Солнет. Распознать физический саботаж труднее. Сами хабы почти не атакуют, зато определенно участились вылазки против вспомогательного оборудования.

— Хорошо, установите барьеры безопасности вокруг зданий межзвездных хабов: они должны остаться в рабочем состоянии.

Вслух об этом не хотелось говорить даже здесь, но Земле необходимо было отстоять дорожку на терраформированные миры — на случай, если придется последовать совету Джессики: бежать и прятаться.

Луи окинул быстрым взглядом пузыри дисплеев во всех сегментах.

— Проклятье, плохо дело, а всего несколько минут, как началось.

— Да уж… — Юрий сверился с Борисом: Нью–Йоркский щит так и не включили. — Алик, надо мной все еще нет щита.

— Я над этим работаю.

Изображение Алика пропало с экрана.

— Рапортов об ущербе все больше, — сказала Энн. — Европейские хабы перешли на резервные мощности. Похоже, что саботажники взяли на прицел силовую сеть планеты.

— Дерьмо. Это вне нашей охраны, — расстроился Юрий. — Пора пнуть под зад энергетические компании, пусть подключают своих безопасников. — Он повернулся к лепестку, обеспечивающему связь с европейским оперативным центром. — Кто у нас в Лондоне?

Кохаи Ямада через полтора года собирался в отставку. Он уже десять лет обещал это последней (пятой) жене. Сто двадцать лет в безопасности «Связи» — впечатляющий срок на одном рабочем месте даже по нынешним временам. Если послушать предыдущих четырех жен, ему надо было закончить лет семьдесят назад, и все они предупреждали пятую. Потому–то он и дал слово: «Как только выберу подходящий момент». Первые четыре явно не могли усвоить, как важно строить карьеру, добиваться повышения. По нынешним временам, когда всякий мог позволить себе продлевающую жизнь терапию, повышения стали редки, и ждать их приходилось дольше. Поэтому повышение выросло в цене — стало подлинным признанием таланта. Сто двадцать лет учения и опыта привели его на пост главы Лондонской станции. Он столько жертв принес, пробиваясь на эту вершину, что не мог быстро все бросить: эта работа требовала виртуозной игры.