Макару хотелось сказать очень много всего этой лысой роже. И о том, что приказы здесь отдает пока он, и о том, что о так и не услышал ничего определенного о «направлении», и о том, что биолог давно нарывается. С каждым разом все больше беся капитана. Хотел. Но не стал. Потому, что эмоции вовсе не лучший советчик.

Пока Макар психовал и позволял им одерживать верх над холодным сознанием, Гесс все продумал, построил план действий, поставил маркер на бабочку, которую предварительно притащил с собой, и за которой ухаживал все это время. И терпел нервные вбросы Аверина. Даже по морде ни разу не дал, хотя наверняка очень хотелось. Нет. Достаточно.

– Думаю, адмирал справится с этой задачей и без дополнительных вводных, – Макар слегка поклонился, встретив взгляд одобрительный и удивленный. – Больше времени не теряем. Тебе есть чем кормить нашу бабочку в нашем походе? Или ее не резон с собой брать?

– Она завязана только на Нэрис. Не вижу смысла, хотя… Гесс с сомнением взглянул на маленький бокс со зверьком. – Может быть, ты и прав. Она никакого особого ухода больше не требует. Адмирал, будьте готовы к ее возвращению. Мало ли…

– Да, я понял, средства обычной связи могут вас выдать. Как и любые технические устройства, имейте в виду, на Зигейне существует очень много прямых запретов на использование современных устройств. Удачи, коллеги.

Хорошее слово: удача. И нужное.

Макар подхватил свой рюкзак, машинально проверил амуницию комбинезона и двинулся к выходу. По пути вспоминая, какое сейчас вообще время? Проклятая эта планета все путала своими трехдневными сутками. Кажется, все-таки еще ночь.

19. Еще один принц

Планета Зигейна (b Малиста) двойная звездная система Малиста, (HD 188015), Созвездие Лисички (Vulpecula) Главная резиденция королевы.

– Да как ты посмел?! – звуки высокого мужского голоса отражались от сводчатых потолков семейного зала резиденции королевы.

И множились, маленькими молоточками рассыпая удары по темечку. Все-таки, в его возрасте, такие постельные подвиги очень верно приводят к мигрени.

“Ел, ел, ел…”

Министр усмехнулся, нарочито-внимательно разглядывая свою обувь. Короткие мягкие сапоги были сшиты из шервовой кожи. Эти твари давно получили заслуженный титул самых вредных существ во вселенной, но их темно-серые шукры отличались невиданной прочностью. Хорошие сапоги, просто даже отличные. Вовсе не зря он за них выложил восемь империалов.

– Ты ничтожество, недостойное своей должности, самозванец, позер и бездарность! – первый муж королевы не унимался. – Ты позор всей семьи! – Гвэл настолько увлекся процессом, что о тонкостях социально-семейных отношений в столице Империи Деуса совершенно забыл.

– У меня нет семьи, тео Гвэл.

Вид любимых сапог неумолимо утрачивал всю свою прелесть.

Перед Шакари стоял сложный выбор. Предложение королевы оставалось в силе, а брак на Зигейне всегда заключался на удивление просто. Теперь ему было достаточно всего лишь назваться супругом.

Но хочет ли этого он?

– Ты ничтожен настолько, что даже семья от тебя отказалась? – взвизгнул первый муж королевы, напрочь проигнорировав толстый намек.

Он лежал, развалившись на мягком диване, обтянутом мехом какого-то дивного зверя. Натуральным, конечно, зигейнцы любили подчеркивать свою слабость ко всему натуральному. И возможности потакать этой слабости. Подлокотники серебрились льдисто-белыми искорками длинных шерстинок, и на фоне этой сверкающей красоты выглядел Гвэл откровенно паршиво.

Агата личным распоряжением запретила укладывать его в капсулу регенерации, сославшись на крайне тяжелую политическую ситуацию. И незначительность травм второго лица королевства. Второе лицо, лежа на драгоценном диване наливалось всеми оттенками синевы, от глубокого фиолетового до полупрозрачно-сиреневого. И опухало. Гвэл был похож на одно из чудовищных порождений далеких миров. Оно называлось слоном, министр видел такое в имперской энциклопедии.

Премьеру Шакари серьезная мина на мрачном лице стоила невероятных усилий. Он губу прикусил от усердия. Но при взгляде на Гвэла улыбка предательски выползала на твердые губы министра сама.

– Я родился три тысячи семьдесят первым сыном ныне покойного Императора.

Никакого кровного отношения к Императору этот сын не имел. Так всегда утверждали имперцы. Хотя… слухи ходили весьма вдохновляющие. Но если отставить в сторону всю непроверенную информацию, но факт этот был общеизвестен. Все дети, рожденные в репродукторе Деуса записывались, как прямые потомки великого Императора. Чисто теоретически все они имели права на престол. Из всего этого яркого и талантливого, на удивление разнообразного множества “детей Императора” и выбирались прямые наследники и самые значимые фигуры на политической арене Империи. И все это знали, конечно.

Все, но не Гвэл.

Он завис. Сидел, глупо хлопая покрасневшими глазами и пытался вдохнуть, судорожно хватая воздух тонкими и бледными губами.

– Моя семья, – сладострастно его добивая, тоном мягким и нежным добавил Шакари – Императорский дом. И вам, тео Гвэл, это прекрасно известно, ведь мое личное дело лежит в канцелярии. Никаких непростительных личных секретов от королевы.

– Как ты смеешь?! – все еще не осознав непоправимости произошедшего взвизгнул несчастный ушибленный первый супруг. – Так ко мне обращаться имеет право лишь…

– Ваша госпожа, сиятельная королева Агата, правительница мира Зигейна, и я, галцог Шакари Гулайн, второй ее верный супруг.

“Пока еще только второй,” – добавил он мысленно, наслаждаясь произведенным эффектом. Оно того стоило, несомненно. И даже наползающее ощущение воображаемого стального ошейника, плотно обхватывающего шею министра, не испортило удовольствия. Долгие, долгие годы первый супруг королевы ощущал себя чем-то незыблемым. Главным. Все его научные изыскания были посвящены главной цели: абсолютная вечность и постоянство. Молодость, бесконечная жизнь, власть и роскошь. Он, никому не известный мальчишка из рыболовецкой деревни, пропитанной запахом тины, засыпанной серым песком. Сирота и подкидыш с окраины мира, достигший поистине небывалых вершин.

Шакари вдруг вынырнул, как жуткий демон из древних легенд, разрушив гладкое и вполне ощутимое благополучие Велиглэна Маурского. Неожиданно и вероломно.

Да как он посмел?

Стоящий напротив премьер уже не пытался скрыть торжествующую улыбку. Сдержанную, как и подобает второму лицу в королевстве. Определенно второму, ведь галцог Маурский сочтя себя победителем окончательно провалил свою главную партию. Преждевременно и неосмотрительно. Когда ты зависишь от женщины обремененной властью и заботами о целом мире, пусть даже висящем на самых задворках Вселенной, – расслабляться не стоит. Шакари учтет все ошибки предшественника, непременно.

– Тео Гвэл был поспешен и недальновиден, дав оценочную характеристику произошедшему и предав огласке весьма нелицеприятные детали своих отношений с принцессой.

В тоне министра отчетливо прозвучали стальные и властные нотки, до такой степени непривычные и пугающие, что Гвэл начал с дивана поспешно сползать.

– Она хотела убить меня! – первый галцог сделал попытку вернуть