того же ряда, что и рассказ о тринадцатилетнем подростке, в одиночку взявшем в плен двух русских гренадеров, крепких здоровяков в полном вооружении, в то время как сам он был вооружен лишь кухонным ножом!

Конечно, в то время донские казаки еще не были солдатами в том смысле, какой вкладывали в это слово в XIX веке, но на войне они проявляли не больше жестокости, чем воины других европейских армий, и уж точно меньше, чем их соседи-турки. Как бы то ни было, после серии поджогов и грабежей казаки Платова дошли до Парижа.

Сам атаман нашел там горячий прием. Затем он отправился в Лондон вместе с фельдмаршалом Блюхером, где получил наградную шпагу. Вновь он появился в Париже в 1815 году, после Ватерлоо. Ему оставалось жить три года, и он провел их в Новочеркасске, осыпанный почестями и награжденный всеми европейскими государями. На момент смерти ему было пятьдесят три года. Император Николай I обессмертил образ атамана, повелев поставить на Александровской площади в Новочеркасске великолепный памятник. Платов представлен в генеральской форме, с буркой на плечах и с обнаженной саблей в руке. В его честь было отчеканено множество медалей, а в конце XIX века его имя присвоили одному из первых пассажирских пароходов, курсировавших между Ростовом-на-Дону и Керчью.

Если вспоминать о развитии и прогрессе донских казаков, которому способствовал Платов, то нельзя обойти молчанием его влияние на Атаманский полк, который в период его атаманства пережил славные времена. Атаманский полк был сформирован в 1725 году, во времена атамана Иловайского. Его задачей было постоянно находиться при атамане Донского войска. Эта элитная часть должна была служить примером остальным. Своего рода почетная гвардия, атаманцы, то есть казаки Атаманского полка, изначально выполняли исключительно задачи внутренней службы. Но с 1802 года атаману Платову было позволено брать их с собой всюду, куда его могла забросить война. Во время боевых действий Платов удвоил численность личного состава полка, в который теперь входила тысяча казаков, а с 1827 года он стал шефским полком цесаревича. Генерал Краснов дал характеристику атаманцам, которая кажется не совсем точной в том, что касается возраста и внешнего вида атамана Платова, но безупречна в остальном: «Матвей Иванович Платов, сухощавый, уже не молодой человек, ехал согнувшись, на небольшой лошади, размахивая нагайкой. За ним стройно по три шел его геройский полк. Все казаки Атаманского полка носили тогда бороды, и у всех бороды были почти до пояса. Одеты казаки были в голубые куртки и шаровары, на голове имели бараньи шапки, подпоясаны были широкими патронташами из красного сафьяна, за которыми было по два пистолета. У каждого казака за плечами висела длинная винтовка, а через плечо, на ремне – нагайка с свинцовою пулею на конце, сабля на боку и дротик в руке наперевес. Люди были подобранные, высокого роста, плотные, красивые, почти все черноволосые, весело и страшно было смотреть на них».

Атаман Платов тоже был высокого роста. Волосы у него были почти черными, глаза серо-голубые, навыкате, очень живые и пронзительные. Лицо было приятным, приветливым, фигура прямой и стройной, походка легкой, а вид величественным. Его высказывания донские казаки сохранили как аксиомы: «Для донского казака конь – друг, сабля – забава. Влюбленный казак уже не казак…» Или вот эта: «Мы рождены не для прогулок по паркам и не для сидения на мягких диванных подушках. Нашей священной миссией всегда были сражения за родную землю в бескрайних степях, в лесах и болотах, под палящим солнцем и проливным дождем. Нашим приютом чаще всего были горящие костры и наспех построенные шалаши… Таков наш удел, таковым ему оставаться вовеки…» Когда Платов вернулся на родину после битвы при Ватерлоо, он остановился на кургане у Новочеркасска. Посмотрел на город, на сверкающие церковные купола, трижды поклонился до земли, стал на колени, помолился, а встав, сказал казакам, вышедшим его встречать: «Слава в Вышних Богу и на земле – мир! Послужил я царю и постранствовал по чужбине довольно; теперь возвратился на Родину и молю Бога, да успокоит Он кости мои на земле моих предков». Взял горсть донской земли, на которую вернулся, обремененный славой, и с жаром поцеловал ее.

Павел Яковлевич фон Ренненкампф, как и Суворов, не был уроженцем Дона, но, как и он, преумножил в начале XIX века славу казаков. История, пожалуй, не знает другого примера, когда офицер, поднявшийся по всем ступеням иерархической лестницы, в сорок девять лет вновь стал рядовым солдатом и вновь поднялся вверх по лестнице, чтобы вторично стать генералом… Родившийся в замке Гельмет в Ливонии 7 марта 1790 года (он умрет в Санкт-Петербурге 25 декабря 1857 года), Ренненкампф сначала был гражданским служащим, землемером в Министерстве государственных имуществ (1810), и в 1811 году произведен в чин коллежского регистратора. В 1812 году он подал в отставку, чтобы вступить в армию. Назначенный колонновожатым квартирмейстерской части свиты его императорского величества (выполнявшей в то время функции Генерального штаба армии), он в том же году принял участие в Бородинском сражении и получил чин прапорщика. В 1813 году за отличие при Бауцене произведен в подпоручики. Он прошел кампанию 1814 года, принял от короля Людовика XVIII орден Почетного легиона и в 1815 году был переведен в недавно созданный Гвардейский главный штаб.

В 1816 году, участвуя в направленном в Персию посольстве генерала Ермолова, он составил географическое исследование о проделанном пути и провел (1818) первую барографическую съемку Кавказских гор между Моздоком и Тифлисом, затем снимал планы Закавказья. В это время он получал один за другим следующие чины и в 1824 году стал полковником и начальником штаба 1-го резервного кавалерийского корпуса, затем 4-го пехотного корпуса, а в 1827 году вновь отправился на Кавказ. Во время Русско-персидской войны П.Я. Ренненкампф был одним из главных помощников главнокомандующего Паскевича. Он осаждал Аббас-Абаду. В конце войны его назначили верховным комиссаром, ответственным за делимитацию границы, он последовательно стал генерал-майором и генералом свиты его величества. Во время Русско-турецкой войны командовал отдельными отрядами, получил золотую саблю за храбрость, первым вступил в Карс и способствовал взятию Ахалциха. После этого сопровождал в Санкт-Петербург посольство персидского принца Хозрев-мирзы.

Затем он участвовал в подавлении польского восстания 1830 года, командовал 1-й пехотной дивизией (1839), потом 19-й, получил чин генерал-лейтенанта. На Кавказе он завоевал и усмирил Осетию, Дагестан и нанес тяжелые поражения Шамилю, герою борьбы горцев Кавказа за независимость, поддерживаемому англичанами. В 1844 году, став жертвой интриг военного министра генерала Чернышева, он был отозван, разжалован