выводу, что она права. Но как изменить привычки всей жизни, он пока не представлял. Потребность защищать явно заложена в его генах, и он не знал, перестанет ли когда-нибудь беспокоиться о людях, которых любит.

Паско вошел в лифт. Его кровь бурлила от предвкушения встречи с возлюбленной. Последние несколько недель были невероятно напряженными, но им каким-то образом удалось вместе провести несколько вечеров и ночей, правда, встречались они поздно и разбегались рано. Когда они не могли быть вместе, их ранние утренние и поздние ночные телефонные звонки помогали ему пережить часы до следующей встречи.

Их напряженная жизнь не была идеальной, но они справлялись с этим, стараясь приспособиться друг к другу настолько, насколько это было возможно. Они определенно научились общаться, а в плотской любви достигли совершенства. Но ему всего было мало, он чувствовал неудовлетворенность и хотел большего. Больше постельных утех, больше разговоров обо всем и ни о чем, а проще говоря, быть всегда вместе. Его удивляло то, что он переживает подобные чувства, и он не знал, как с этим справляться.

Последний месяц был настоящим штурмом: его основная работа, запуск гостевого комплекса «Сент-Урбан», а тут еще и Хэнк засыпал его видеозаписями складских помещений, из которых, по его убеждению, мог бы получиться потрясающий ресторан. Он буквально умолял Паско вернуться в Штаты. Кроме того, его продюсеры хотели получить определенный ответ на вопрос, собирается ли он сниматься в еще одном сезоне своего популярного шоу о путешествиях. И он метался, заезжая в «Сент-Урбан», прежде чем отправиться в «Паско» во Франсхуке, где он нанял временного шеф-повара и менеджера.

Он не посещал «Бинту» уже несколько недель, а также пренебрегал своей линией кухонной утвари. Честно говоря, он хотел игнорировать все и провести немного времени с Айшей, неторопливо пообедать, сходить в кино, посмотреть, как солнце садится за гору Симонсберг, с бокалом красного вина.

Паско потер лицо, удивленный своей тоской по домашнему уюту. Но была только одна женщина, которую он мог видеть своей женой, и это была его бывшая жена.

Действительно ли он хотел таких перемен? Или просто переутомился от слишком напряженного ритма жизни? Но внутренний голос настаивал на том, что его первым выбором была единственная женщина, с которой он мог представить, как проведет остаток своей жизни.

Абсурдная идея, но от этого она не становится менее правдивой. Никуда не деться от того, что Айша для него давно стала всем. Но как они могут — даже если бы она захотела — еще раз попытаться быть вместе? Айша претендовала на повышение, и, если она его получит, а она его получит, у нее будет выбор жить в Лондоне или в Йоханнесбурге. Если она переедет в Лондон, а он не вернется в Нью-Йорк, они будут только изредка видеться, учитывая их расписание.

Но видеться друг с другом, хотя бы изредка, лучше, чем не видеться совсем. Впрочем, он знал, что после нескольких месяцев мотаний с континента на континент путешествия станут тягостными. И со временем они отдалятся друг от друга.

Его выводило из себя то, что он не может найти решение.

В любом случае жить отдельно — не то, что ему нужно. Ему необходимо видеть Айшу каждый день. Он мечтает жить с ней под одной крышей, а это значит — хочет, чтобы она стала его женой.

Но чтобы это произошло, одному из них придется принести огромную жертву. Либо ему притормозить, либо Айше бросить свою работу. Ни один из вариантов не возможен. Он не мог замедлиться; он уже пробовал раньше, и был несчастен. Айша более чем усердно работала ради своего повышения, и он не мог просить ее отказаться от этого — это было бы несправедливо.

Наконец до него дошло: он никогда не переставал любить эту необыкновенную женщину.

Паско вошел в богато украшенный бальный зал — белый с золотом — в поисках предмета своей страсти в море черно-белых смокингов и разноцветных бальных платьев. И увидел Айшу. Она и Музи оживленно беседовали, стоя рядом с танцполом. На Айше было сари с оборками сногсшибательного цвета фуксии. Украшенная стразами крошечная блузка с глубоким вырезом, приоткрывающим красивую грудь, и пояс в тон придавали ее традиционному наряду модный и стильный вид.

Айша была так прекрасна, что Паско не сразу обрел способность двигаться и соображать. Наконец он подошел к ней и смог оценить легкий макияж, крошечную серебряную бинди[5] между бровями и простую прическу — великолепные густые волосы черной блестящей волной ниспадали ей на спину. «Как жаль, что я не могу прямо сейчас отнести тебя в спальню и раздеть».

Глубокий смех Музи, вспыхнувший румянец на щеках Айши и удар локтем под ребра подсказали ему, что последнюю фразу он произнес вслух. Но Паско и не собирался отказываться от своих слов. Он пожал Музи руку и коротко обнял друга.

— Как Ро? — спросил Паско.

— Пока все спокойно. — Музи поморщился и оттянул рукав куртки, чтобы посмотреть на часы. — Уже поздно. Я ухожу.

Паско сжал его плечо.

— Дай нам знать, когда у Ро начнутся роды.

— Будет сделано, — пообещал Музи и ушел.

Айша послала ему легкую улыбку.

— Он просто сумасшедший.

— Музи обожает Ро и беспокоится о ней, — возразил Паско, провожая друга взглядом.

Айша взяла бокал шампанского у официанта с подноса, а Паско заказал бурбон. Она сделала глоток и оглядела зал.

— Ты хочешь детей? — спросила она.

Он не был удивлен ее вопросом, потому что видел тоску в ее глазах, когда она смотрела на огромный живот Ро.

— Я не думал об этом, но если бы решил иметь детей, то только от тебя.

Айша потрясенно уставилась на него:

— Что?!

— Ты же слышала, — улыбнулся Паско и сунул руки в карманы брюк.

— Но ты и я, мы просто… — Айша запнулась, и ее бокал задрожал.

Паско забрал его, поставил на высокий столик и взял руку женщины, переплетя ее пальцы со своими.

Он наклонил голову и поцеловал ее в висок, вдыхая женственный, прекрасный, возбуждающий аромат.

— Любовники? Бывшие? Друзья? Мы — все это, но также и гораздо большее.

— Насколько большее, Па? — спросила его Айша. Ее глаза расширились от удивления.

Паско, не отвечая, потянул Айшу на танцпол, обнял и прижался щекой к ее голове, когда они скользили по полу в танце. Они двигались легко и слаженно, словно единое целое.

— Я думаю, мы должны обсудить это, обсудить нас. — Паско поразился тому, что его голос дрожит. — Не думаешь ли ты, что нам пора переписать правила? — спросил