Шрифт:
Закладка:
Рядом грузно шагал Борат, я устала косить глаза на его латы, тускло поблескивающие на солнце, когда мы проходили открытый двор. Наверно, Борат тоже недоумевал – прежде меня не брали на такие важные заседания. Но все меняется ежедневно по воле цезаря. Главное, сидеть тихо.
Глава 18. «Акела промахнулся!»
Уж не знаю, зачем так было нужно, но Фурий велел мне сесть по левую руку от себя. Может, хотел представить в роли сестры, хотя сомневаюсь, что Марцилла присутствовала на совещаниях. Надо получше расспросить о ней слуг и самого Катона, но я немного боюсь задевать тему несчастной девушки. Еще Фурию донесут о моем интересе, вдруг он разозлится.
На заседании я впервые увидела советника Дакрона. Это мужчина лет шестидесяти с грубым обветренным лицом и громким сиплым голосом. Начинал карьеру в легионе, а до военной службы был простым пастухом. Сумел заслужить доверие покойного Тиберия и дружбу Фурия.
Но с последним-то все понятно, мне Тит Сергий и прежде рассказывал, что Дакрон попросту потакал всем причудам вероятного наследника – водил по лупанарам, дарил лошадей и девиц из экзотических стран, сыпал льстивыми увещеваниями, советовал, как приятнее и чуднее потратить казну.
А потому с некоторых пор Катон и Дакрон – соперники за внимание Фурия, хотя обязаны кивать друг другу при встрече и согласовывать быстро растущие расходы.
Насколько я поняла, Дакрон дурно влияет на цезаря, ведя политику «после нас хоть потоп». Неприятный человек во всех отношениях, недаром Тит Сергий его почти открыто ненавидит.
А германцы оказались ребята бравые, все как на подбор светловолосы и голубоглазы, собственно, брюнетов там быть и не должно. Их предводителя-заложника из царского рода звали Грани. Верзила под два метра ростом. Красавец с хищным профилем и повадками зверя, подобравшегося для прыжка. Он коряво говорил на латыни, по- крайней мере, я через слово его понимала.
Но особенно меня порадовали штаны. Первые мужчины, которых я увидела в Риме с прикрытыми ногами. Варвары, одним словом, но повеяло от них чем-то родным. Мои славянские предки в зрелом возрасте уж точно ходили в какого-то рода штанах, а не только в подпоясанных рубахах.
Грани нехотя, с этакой вальяжной ленцой опустился на одно колено перед креслом Фурия и принес клятву верности Риму, даже будто бы поцеловал кончик протянутого ему под нос имперского жезла, а потом золотой перстень императора. Все прям сразу и поверили…
Конечно, и речи быть не могло, чтоб из германских головорезов сделать личную охрану Фурия. Но Дакрон гнул свою линию, открыто намекая, что с херусками надо подружиться и взять под могучее крыло римского орла для всеобщей выгоды.
Итак, запомним, что Грани – младший брат вождя племени херусков. Очень приятно. А родственника Арминия у него случайно нет? Был такой реальный исторический персонаж, знатно досадивший римлянам в Тевтобургском лесу.
Пока я вспоминала статьи учебников, переговоры удачно завершились и гостям начали разносить кубки с вином, а также легкие закуски. Заиграли невидимые флейты и лютни, воины освободили место в центре залы для небольшого увеселительного представления. Причем, в знак некоторого расположения Фурий милостиво разрешил Грани сесть рядом с собой.
Я видела, как тотчас напряглась стража, – лица преторианцев, под шлемами словно высеченные из камня, налились бдительностью. Но у германца не видно при себе оружия, наверно, все тщательно проверили и отобрали еще при входе во дворец. Парни его тоже были с голыми руками. Против нашей доблестной охраны у них никаких шансов, даже если они что-то нехорошее и замышляли. Можно расслабиться.
Дакрон хлопнул в ладоши, приглашая в залу танцовщиц. Я умоляюще глянула в сторону Фурия, может, мне можно тихонечко скрыться? Заметив мое нетерпеливое ерзание, тот лишь властно положил белую ладонь на мое колено, прикрытое чудесной аметистовой паллой. Никогда больше не оденусь в его любимый цвет!
А еще на меня уставился этот красавец-херуск. Будто хотел понять, что я за птица – скромный серый воробышек или царевна-лебедь. Между тем гости держались уже более свободно, с любопытством наблюдали за тем, как полуголые египтянки выгибаются под быстро набирающую темп музыку. По зале поплыли запахи лаванды.
Я видела, как некоторые германцы презрительно двигали носом. Ну-ну, осталось снять с варваров штаны да искупать в ванне с розовыми лепестками, тогда они поймут, отчего римляне так сильны. Отдыхать надо правильно, ребята, вот и вся разгадка. Ну, это я, конечно, пытаюсь шутить.
Фурий все крепче сжимал мое колено, потому что женщина с золотистой кожей, гибкая как змея, танцевала уже в двух шагах от его кресла. Ее маленькие острые соски были выкрашены в ярко-красный цвет, между полными высокими грудями колыхалась ладанка, из которой то и дело сочились на тело капли ароматного масла, скользили вниз по плоскому животу, смешивались с бисеринками пота, терялись во впадинке пупка. Завораживающее во всей своей непристойности зрелище…
Женщина приоткрывала влажные блестящие губы и быстро-быстро водила по ним напряженным язычком, закатывала глаза, трогала себя за промежность, ритмично дергая бедрами, словно имитируя страстное совокупление с невидимым партнером.
Мне было смешно и стыдно смотреть на этот сверхкачественный разврат. А еще становилось душно, воздуха свежего не хватало. Я отводила глаза то в пол, то на стену и вдруг снова наткнулась на насмешливый взгляд Грани.
Такое чувство, что он один из присутствующих не таращился на соблазнительную египтянку у ног цезаря. Я притворно нахмурилась, чувствуя, как полыхает мое лицо, а потом… потом случилось нечто ужасное. Женщина рванула с себя широкий узорчатый пояс, и, оставшись голышом, кинулась в объятия Фурия.
А вслед за нею кинулся Грани. Он вывернул ее руку назад и повалил женщину на пол. Перед тем, как все вокруг закричали, я успела услышать у своих ног странный сухой хруст. Голова танцовщицы неестественно развернулась назад.
Дальше я ничего не видела, на меня навалился Фурий и еще какой-то солдат из охраны. Кресло мое деревянное перевернулось, я грохнулась на мраморный пол, здорово ударив локоть, а ноги мои были чем-то или кем-то прижаты, было очень больно и тяжело.
Сквозь гул мужских голосов я четко различила крик Бората:
