В тот день Шелли всё ещё не было на учёбе. И Робинсон по-прежнему ничего не говорила по поводу того, когда наша малышка вернётся. И тем более странно было ощутить характерный запах во дворе. Не в академии даже.

Сделав несколько торопливых шагов в сторону общежитий, я почувствовал ещё один знакомый запах. Кто-то из наших. Мне потребовалась пара минут, чтобы вспомнить, что этот запах принадлежал Максу. Да, в отличие от собаки, я не запоминал запахи тех, с кем не спал, поэтому сообразил не сразу.

Это меня разозлило. Вернулась в город, даже дошла до академии, и при этом нам не сказала ни слова, а с Максом куда-то намылилась! Я пытался сказать себе, что если я буду злиться, то только отпугну её. Она и так напугана, запуталась. Но уже ничего не мог сделать. Сколько бы меня ни учили контролировать ярость дракона, в тот момент она взяла верх.

Резко выдохнув чёрный дым, я со всех ног бросился по следу.

Глава 11

Мишель Миллерс

Первый полёт над городом на собственных крыльях произвёл на меня ошеломительное впечатление. Одно дело лететь на спине дракона или у него в руках, когда ты никак не участвуешь в процессе и не контролируешь каждый следующий поворот, снижение или, наоборот, резкий взлёт к небесам из-за восходящего воздушного потока.

Управлять полётом было непросто. В отличие от драконов, которые пользовались магией и лишь помогали себе большими и очень сильными крыльями, я была птицей. А значит, и полёт совершался иначе. Мне было важно контролировать ветер, и в случаях, если он мешал мне двигаться, приходилось использовать магию воздуха и направлять себя в необходимом направлении. А день выдался ветреный. И сверху, над городом, в теле пусть крупной, но всё-таки птицы, это чувствовалось стократ сильнее.

Люди поднимали на меня взгляды, задрав головы, указывали на меня пальцами и привлекали внимание все вокруг. Драконы в Пантарэе всегда были обыденностью, и пролетевший над головой ящер не удостаивался внимания. Другое дело – огненная птица, которая оставляет за собой шлейф синего пламени. Мне казалось, что сущность феникса, такая необычная и непривычная, будет смущать меня. Но тогда, впервые ощутив на себе поражённые, удивлённые, восхищённые взгляды, я почувствовала, что крылья у меня выросли не только в прямом, но и в переносном смысле. Это было, действительно, настоящее чудо.

Наконец, впереди показались знакомые пики крыш. Башни академии встречали меня, как родные, и на сердце стало теплее. Сколько всего произошло в этой академии, сколько всего мне пришлось пережить, увидеть, узнать. Они манили меня, словно родной дом.

Макс, который сейчас выглядел не совсем как прежде – его песочный окрас потемнел и приобрёл едва заметные пятна – начал снижаться ещё до того, как мы долетели до ворот академии. Для меня это всё было в новинку, поэтому окликать его я не стала, и лишь повторила за ним траекторию движения, осторожно опускаясь на круглую мощёную посадочную площадку. Макс в это время завис в воздухе, осторожно положил на площадку наш багаж, а потом приземлился сам, обернувшись человеком ещё до того, как его ноги коснулись земли.

– Это было круто, – уважительно сказал он, когда я, наконец, тоже приняла человеческий облик. И пошатнулась, не сразу поймав равновесие, потому что в этом теле центр тяжести был совсем в другом месте.

– А почему мы не залетели сразу к общежитиям? – спросила я.

Академия была выбрана нашей целью, потому что она была ближе к Полётной площади, чем любой из наших домов, и Макс решил оставить свои вещи в общежитии. К тому же, так нам не пришлось бы делать крюк, чтобы потом зайти ко мне.

– Потому что на академии стоит мощный барьер. Я не представляю, сколько силы надо скопить, чтобы его пробить.

– Ах, точно!.. – протянула я и уже протянула руку к своему чемодану, но Макс, закинувший свою сумку на плечо, перехватил его и поволок в сторону ворот.

Было странно прийти в академию в день, когда меня не было на парах. Но время было уже довольно позднее. Последнее занятие в моей группе закончилось за полтора часа до этого, и я надеялась не встретить никого из группы – по крайней мере, пока сама не поговорю с Даниэлем и не попрошу у него прощения за предыдущий эпизод.

– Кажется, ты уже не так напряжена, – заметил Макс, скосив на меня взгляд.

Я кивнула. Мы шли по парковым аллеям, которые пролегали между академией и общежитиями академии. Последние осыпавшиеся листья шуршали под ногами, а дорожки были мокрыми, несмотря на то, что дождя уже давно не было. Должно быть, из-за снега, который не везде успел стаять во время этой, последней в году, оттепели. Солнце светило и всё ещё немного грело, его тепло приятно гармонировало с лёгкой прохладой ветра на щеках.

– Кажется, полёт – лекарство от всех болезней, – усмехнулась я. – Здорово голову проветривает.

– Я потому и предложил тебе полетать. По крайней мере, во время полёта можно спокойно обдумать всё то, что тебя беспокоит. В небе тебя никто не осудит. Никто не укажет, что ты не права.

– Проблема в том, что я сама себе могу указать на собственную неправоту…

Макс одарил меня изучающим взглядом, но не ответил. Мы уже подошли к двери его общежития, и мимо нас проходили другие адепты. Он поздоровался с некоторыми из них по пути до комнаты, а я скромно опускала взгляд. Казалось, все смотрели на меня. И сложно было понять, почувствовали ли они во мне что-то чужеродное или просто восприняли как человечку, которая повисла на шее у дракона и теперь шла к нему в комнату, чтобы уединиться.

Больше всего меня в этом смущало наличие истины. Можно было бы сказать: мало ли что они себе думают. Пусть думают. Это не их дело.

Но я действительно надеялась задержаться на несколько минут там, где нас никто не потревожит.

– А где твой сосед? – спросила я, переступая порог комнаты и осматриваясь. Макс прошёл внутрь, не разуваясь. Положил сумку на стол и стал быстро раскладывать вещи из неё по своим местам.

– То ли отчислили, то ли просто куда-то уехал. Он утверждает, что перевёлся в другую академию, потому что нужно было переехать. Но зная, как он посещал пары, я не удивлюсь, если его выкинули отсюда пинком под зад.

– Значит, ты живёшь здесь один?

Я