– Как давно оно, кстати, существует?

– Недавно. – Она не стала уточнять, насколько недавно: пусть гадает.

– Надеюсь, вы не станете ввязываться ни во что опасное. Я, случалось, еле выбирался из какой-нибудь передряги живым. Даже не могу представить, на что способны подозреваемые, если загнать их в угол. Семейные расследования более непредсказуемы, но все равно будьте осторожны.

Ее тронула его забота и неподдельная тревога, и яростное негодование поутихло.

– Не думаю, что мне придется столкнуться с чем-то подобным вашим делам. Те, кому нужен военный, обратятся к военному, а не к Хепплуайт.

Чейз остановился. Улыбка чуть тронула его губы, кажется, он был готов к перемирию.

– Давайте прогуляемся по парку. Николас предоставит нам экипаж, и можем поехать прямо сейчас.

Погода стояла чудесная: небо без единого облачка, яркое солнце, – прокатиться было бы восхитительно, вот только ее волновало, не собирается ли он опять ее поцеловать. У него был такой вид, что с него станется. Если бы можно было на этом остановиться: несколько поцелуев и немного чувственного тепла, которое почти сразу же улетучилось, – но она не была невинной и сомневалась, что он готов вести себя с ней как с непорочной девушкой. К тому же она не могла себе позволить потратить целый час на прогулку по парку.

И все же он великолепен при ярком солнечном свете. Обычно суровое лицо смягчилось благодаря полуулыбке-полуусмешке, на щеке неожиданно образовалась ямочка. Да, было бы неплохо полюбоваться им на прогулке, которую он предложил.

– Предложение привлекательное, но мне пора: много дел, а день идет к концу.

Он принял ее отказ, но от того, как он взглянул на нее при этом, она почувствовала жар внизу живота.

– Значит, как-нибудь в другой раз.

Пока шла по улице, Минерва еще долго чувствовала спиной его взгляд и с трудом удерживала себя, чтобы не оглянуться.

– Первым делом надо продать эти вазы, – заявил Кевин, потягивая портвейн в гостиной Чейза.

К Чейзу его притащил Николас, чтобы отвлечь от мрачных мыслей. Бригсби накормил их, и теперь они за выпивкой обсуждали насущные проблемы, перед тем как отправиться в клуб и засесть за карты.

– Они очень ценные, – возразил Николас. – И их много. Уйдет уйма времени, чтобы их распродать, если все-таки я на это решусь.

– Тогда хотя бы переставь их куда-нибудь. Дядя их выставил на лестничной площадке, да так тесно, что я чуть не уронил одну сегодня, когда поднимался к тебе в комнату. Кто вообще хранит столь ценные предметы таким образом? Они стоят так близко друг к другу, что вся их красота пропадает зря.

Чейз хихикнул. Целый лес этих ваз располагался на площадке второго этажа, загораживая проход в гостиную.

– Мне приходится проходить мимо них боком, чтобы не задеть и не уронить.

– Если я их перенесу, мы не сможем повеселиться, глядя, как ты их обходишь, Чейз, или как мимо них протискиваются мужчины покрупнее. – Он ухмыльнулся. – Или как тетя Агнес ужасается, какие они хрупкие.

– То еще веселье, – согласился Кевин. – Надеюсь, ты не перенял вместе с титулом все дядины привычки.

– Это уж скорее тебе грозит, молодой человек.

– Дяде Фредерику никогда не приходилось протискиваться между ними, – сказал Чейз. – Он их поставил так, чтобы его плечи как раз могли поместиться в зазор и еще чуть-чуть оставалось места. Это было его любимое развлечение: быстро пройти между ними и наблюдать, как протискиваются остальные. Он никогда ни над кем не смеялся, но зрелище его радовало.

– Они давненько там стоят, – заметил Николас. – Помните, как нам мальчишками нравилось рисковать и играть среди них в салки? Я как-то разбил одну, и за это он заставил меня чистить конюшни, когда я в следующий раз был в Мелтон-Парке.

– Они достались ему вместе с китайской деревней, – напомнил ему Чейз. – Кевин тогда, наверное, был еще маленьким и ничего не помнит.

– Кое-что помню. Например, как к дяде пришло много народа и никто из них не говорил по-английски. На них еще была такая странная разноцветная одежда.

– Он решил выучить китайский, – вспомнил Николас. – И пришел к выводу, что процесс пойдет быстрее, если поехать в Китай или пригласить Китай к себе, чтобы постоянно слышать, как говорят носители языка. Он устроил в Уайтфорд-Хаусе на год целую деревню. – Он покачал головой, улыбаясь воспоминаниям. – Отправил своего человека на переговоры к чиновникам императора, чтобы получить его разрешение, и это заняло полгода. Женщины, старики, дети – вся чертова деревня собралась и переехала к нему. Комнаты на верхних этажах были набиты битком. Отец перестал навещать дядю, так что я не так уж много повидал. В то время у дяди кормили только лапшой в бульоне. Думаю, поэтому отец не стремился там часто бывать.

– Он ел так же, как они, и одевался тоже, – добавил Чейз. – Заставил выучить китайский и слуг, чтобы гости хотя бы могли выражать свои пожелания. Один молодой человек среди приехавших, в свою очередь, учил английский – таков был уговор с императором. Так или иначе, эти вазы привезли китайцы, а купил их доверенный человек, которого дядя послал туда для организации переезда.

– И как, выучил он китайский? – спросил Кевин.

– Думаю, да, – сказал Чейз, – хотя насколько хорошо – не знаю. По крайней мере, несколько лет потом, случалось, говорил на нем, и, на мой слух, было это похоже на правду.

– Откуда нам было знать? – сказал Николас. – С тем же успехом он мог говорить полную тарабарщину.

– Вряд ли, – возразил Кевин.

Да, это было сомнительно.

– Неловко об этом говорить, но сейчас я впервые с его кончины вспоминаю о нем, пусть и заодно с чем-то другим, – признался Чейз. – Раньше и так не вспоминал.

Кевин и Николас согласно кивнули, понимая, о чем другом идет речь: причина смерти, завещание…

– Рискуя опять свернуть на ту же тему, должен сказать, что только что вспомнил о поручении от моего отца, – сказал Кевин Николасу. – Он интересовался, не нашел ли ты механического человека, и с радостью его заберет, если ты не против.

Этот автомат, который купил дядя Фредерик, мог передвигаться на колесах и держать поднос, словно дворецкий. Дяде Фредерику нравилось ставить на поднос стаканы с напитками, чтобы автомат развозил их гостям.

– Я вот уже несколько лет как не видел его, – сказал Николас. – А ты, Чейз?

Тот покачал головой.

– Можешь приехать ко мне и поискать. Когда автомат дяде Фредерику надоел, он, скорее всего, убрал его на чердак.

– Пожалуй, поищу, ведь именно с него началось увлечение моего отца этими чертовыми штуковинами, – сказал Кевин. – Отец просил меня добавить