раздавать команды, а местами даже пинки и подзатыльники.

А затем начали проявляться странности. Первой такой стали ящики с противогазами, которые наводили на определённые мысли. Похоже, Толя, всерьёз собирался потравить противника газом или ещё чем-то таким. И на всякий случай я даже уточнил этот момент.

— Ага, есть такое дело, — криво ухмыльнулся он. — Мы целый склад с «Зарином» обнаружили. Я хотел было обратно закопать, но Цинкин сказал: «Пригодится» — как знал, старый вояка.

— Зарин? Толя, ты серьёзно⁈ — округлил я глаза. — Это не тот ли, что во Вторую мировую нацистами применялся?

— Ваша Светлость, сейчас не до морально-этических соображений, — глядя мне прямо в глаза, заявил тот. — Если, конечно, нет желания превратиться в кучу монгольского дерьма посреди поля. Лично я не собираюсь медленно перевариваться в их желудках.

— Да я как бы не против, — почесав макушку, ответил я. — Просто думал, что такие боеприпасы запрещены законом и их все давным-давно утилизировали. И вот ещё один момент немного напрягает — что будет, когда ветер сменится?

— Ага, точно, — снова оскалился безопасник. — Вот сейчас мы этим утилём их и прижмём, а если не допрёт с первого раза, там ещё пара сюрпризов заготовлена, тоже из серии утиля. Что касаемо ветра, то эти хари неплохо справляются с защитой, главное — вовремя фильтры меняй. Ну и вон у той коробочки тебе ещё шкуру резиновую выдадут.

— Даже знать не хочу, что там такое в ваших с Цинкиным запасах, — покачал я головой.

— Вот, правильное решение, Вашество, — усмехнулся он. — Так, держи противогаз, как только услышал команду газы — надевай. Фильтр менять умеешь?

— Мля, Толя! — огрызнулся я. — Не нужно со мной, как с ребёнком.

— Ой, всё! — раздражённо отмахнулся он. — Отвали тогда, раз самый умный. Иди ОЗК получать.

— Тебя что, Вика укусила? — расхохотался я.

Настроение резко пошло вверх, потому как Толя точно знал и понимал, что необходимо для победы. Совесть не мучила от слова «совсем», несмотря на то, что мы собирались устроить откровенный геноцид. Но ведь Монголы тоже пришли не за тем, чтоб нас чаем с тортиком угостить.

* * *

Орудия присоединили к «Уралам» и те, выпустив вонючие клубы дыма, вытянулись в линию и вскоре скрылись в ночной мгле. Водителям выдали приборы ночного видения, чтобы те не включали свет. А по звуку, на пустошах практически невозможно понять кто, откуда и куда движется.

Нет, оно, конечно, понятно, противник сообразил, что мы задумали пакость. Наверняка уже и войска поднял по тревоге, и они даже выстраиваются в боевой порядок. Однако они вряд ли ожидают тот самый сюрприз, который заготовил Толя.

— Ветер восточный, — прикинул тот, когда мы спустились в окоп и засели в блиндаже.

Напротив за самодельным столом расположился радист, который и будет поддерживать связь между подразделениями, чтобы всё сработало как надо. А неподалёку от лагеря противника сидят наблюдатели, они передадут координаты и скорректируют огонь. Как только начнётся заваруха, они поднимут в воздух квадрокоптеры, чтобы не оставить противнику даже шанса отойти и сгруппироваться по новой.

Первый залп гулко ухнул и разлетелся эхом в ночной тишине. Наблюдатель по рации обрисовал ситуацию, и через некоторое время выстрел повторили. А после четвёртого, когда артиллерия окончательно пристрелялась, пушки отработали друг за другом несколько раз подряд.

Я даже представить не могу, что там сейчас происходит в стане врага. Но даже голосового сообщения от наблюдателя хватило, чтобы понять: там сейчас полный хаос.

— Готовность двадцать минут! — сухо приказал Толя. — Встречаем пулемётным огнём. Первый, второй, что там с позициями?

— Да хрен их разберёшь, они в разные стороны разбегаются, — прокричал в рацию командир корректировщиков. — Часть в вашу сторону ломанулась, готовьтесь встречать.

— Уже готовы, — ответил Толя. — Поднять квадрокоптеры, продолжать наблюдение, как только скучкуются, сообщить координаты.

— Есть, — пришёл лаконичный ответ.

— Я туда пойду, может помощь моя потребуется, — кивнул я в сторону выхода из укрытия.

— Тебе оно надо? — поморщился Толя, но в итоге отмахнулся, увидев мой упрямый взгляд.

Я выбрался на воздух. На самом деле в тесной землянке было уже не продохнуть от запаха резины, в которую мы все облачились. Свежий воздух наполнил лёгкие, и тошнота немного отступила, даже в голове прояснилось.

Спустя двадцать минут ударили первые очереди, а затем всё слилось в единый грохот. По врагу лупили не только пули, но и миномёты. Плюс отработали минные поля, на которые без разбора, в панике лезли монголы. Людей косили в прямом смысле слова, но продолжалось это недолго. Вскоре противник начал огрызаться, но это уже выглядело жалко, в сравнении с нанесённым ему ущербом.

Очереди стали стихать, когда в паузе вновь отработала артиллерия. Несколько раз ухнули пушки, затем наблюдатели по рации скорректировали попадание, и опять прогремела серия выстрелов. Но на этот раз орудия не затихли. Прогрохотало несколько редких залпов, будто они вновь пристреливаются к какой-то цели и вскоре это доказала очередная серия.

Второй поток бегущих на пулемётные точки оказался более мощным. Вот только в первом случае бежали плотной толпой, а сейчас разрозненно, будто с нескольких позиций. Да и минные поля знатно проредили первым потоком.

Загрохотали пулемёты, на горизонте то и дело мелькали вспышки от разрыва мин. Но самым страшным были человеческие крики, что нестройной какофонией заполнили всё пространство вокруг. Казалось, они перекрыли даже пулемётный огонь.

И снова отработала артиллерия, а затем ещё и ещё. На этот раз оружие в окопах даже не успело замолчать, всё продолжая выкашивать прибывающих врагов.

Позади раздался треск моторов, и я с удивлением увидел, как в сторону поля боя направились несколько УАЗов с пулемётами на борту. А следом и Уралы, набитые вооружёнными людьми, которых тоже облачили в костюмы химической защиты.

— Газы! — хором пронёсся крик над нашими рядами, и я поспешил надеть противогаз.

Руки тряслись, но не от страха, скорее, от избытка адреналина. Я даже не думал, что в таком месиве можно испытывать подобный азарт. А ведь я всего лишь наблюдатель, даже приказы не отдаю.

Враг, что пытался убежать от ядовитого облака, попал в «тиски», а всё от того, что сменился ветер. Если в начале операции он шёл с восточного фланга, то сейчас дул в тыл убегающим и, соответственно, прямой наводкой пёр на нас.

Противник окончательно обезумел и бежал на наши позиции, напрочь забыв о самосохранении. И я бы ещё понял, если их здесь ожидал плен и всё такое. Но нет, пулемёты исправно косили людей, превращая их в фарш, а позади их подгонял «Зарин» — страшное оружие, созданное ещё вначале двадцатого века. Вот только от этого он не стал менее страшным и теперь, глядя на то, что творилось вокруг, я прекрасно понимал, почему он находится под строжайшим запретом.

А тем временем на небе тоже произошли изменения, смена ветра ознаменовала перемену погоды. Облака разбежались в стороны, и поле боя осветила луна. Под её ледяным, бледным светом происходящее выглядело ещё более страшно, но именно из-за этого — невероятно красиво.

Наверное, только в русском языке есть выражение: «Страшно красивое» и сейчас оно как нельзя лучше описывало то, что я видел.

Люди метались хаотично, порой казалось, что они сами не понимают, в какую сторону следует бежать. Паника, крики, постоянный треск автоматов, а теперь к ним присоединился далёкий грохот пулемётов. Видимо, начали работать те, кто отправился на пустоши в машинах.

Сейчас они перехватывают тех, кто пытается сбежать по другим направлениям. Да и после отравления газом не все мертвы и наверняка нам придётся продолжать добивать их до самого вечера.

Вдруг из темноты на меня выскочил человек. Я за своими мыслями