Шрифт:
Закладка:
— Что она сказала?
— Ничего она не сказала…
— Слава Богу…
— Из-за того, что она ничего не сказала, вышла трагедия…
Амина нежно улыбнулась и спросила:
— А что она могла сказать?
Вопрос матери был словно тяжёл и неприятен Хадидже, и она мрачно и резко ответила:
— Она могла бы свидетельствовать, что я не нападала на эту женщину. Почему бы нет? Если бы она так сделала, то не нарушила бы сестринский долг. Она могла бы, по крайней мере, сказать, что ничего не слышала. На самом деле она предпочла эту женщину мне, бросила меня на попечение судьбы, отдав на милость этой злорадной хитрюге. Я никогда не забуду Аише этого предательства!..
Амина со страхом и болью сказала:
— Хадиджа, не пугай так меня. Всё должно было быть предано забвению ещё до наступления утра…
— Предано забвению?!.. Я не сомкнула глаз и часа этой ночью, ворочалась и не могла заснуть, а голова моя была как в огне. Любая катастрофа была бы пустяком, если бы она не исходила от Аиши. От моей сестры! Она согласилась встать на сторону партии шайтана. Прекрасно. Пусть будет что будет! Была у меня свекровь, а теперь стало две. Ещё и Аиша!.. Боже мой, сколько же я покрывала её! Если бы я была такой же предательницей, что и она, то рассказала бы отцу обо всех непотребствах, коих немало в её жизни. Ей нравится, чтобы её все считали благородным ангелом, а меня проклятым шайтаном. Ну уж нет. Я лучше неё в тысячу раз. У меня есть достоинство, на которое и пылинка не сядет, и не будь там моего отца, — тут нотки её голоса прозвучали резче — ни одна сила на земле не смогла бы заставить меня поцеловать руку своего врага или назвать её мамой!
Амина нежно похлопала её по плечу и сказала:
— Ты сердита. Всегда сердита. Успокойся, ты останешься со мной, и мы вместе пообедаем, а затем побеседуем в спокойной обстановке…
— Я в здравом рассудке и знаю, что говорю. Я хочу спросить отца, которая из них лучше: жена, что сидит дома или жена, которая ходит по домам соседей, и её дочка там поёт и пляшет?!
Амина глубоко вздохнула и грустно сказала:
— Мнение твоего отца об этом даже не стоит и спрашивать. Но Аиша замужняя женщина, а что касается её поведения, то последнее слово за её мужем. И раз он позволяет ей ходить по соседям и знает, что она поёт, когда находится в кругу подруг, которые любят и её, и её голос, то что нам до того?!.. На всё есть Господь, Хадиджа!.. Ты называешь это непотребством?! Тебя и впрямь выводит из себя, что Наима поёт и танцует?.. Ей всего шесть лет, и все её пляски — это лишь забава. Ты просто сердишься, Хадиджа, да простит тебя Аллах…
Но Хадиджа с упорством продолжала:
— Я имею в виду каждое слова из сказанного мной, и если тебя восхищает, что её дочь поёт и пляшет в домах соседей, то понравится ли тебе, чтобы она ещё и курила как мужчина?! Да, это вас изумляет! А я повторю, чтобы ты слышала: Аиша курит, и курение приносит ей удовольствие, без которого она не может обойтись, а её муж сам даёт ей пачку сигарет и просто говорит: «Эта пачка для тебя, Шушу». Я сама видела, как она делает затяжку и выпускает дым изо рта и носа. Из носа, ты слышала? Она больше этого от меня не скрывает, как делала поначалу, и даже как-то раз предложила мне под тем предлогом, что это успокаивает раздражённые нервы. Вот какова Аиша. Что ты скажешь? И что скажет отец, если узнает?
Наступило молчание. Амина, казалось, пребывала в щекотливой ситуации и недоумевала, однако решила успокоить Хадиджу и сказала:
— Курение это дурная привычка даже для мужчин. Твой отец никогда не курил. Что мне сказать тогда о женщинах?! Но что сказать, если её муж сам побудил и научил её? Что поделаешь, Хадиджа? Она принадлежит своему мужу, а не нам, и всё, что мы можем сделать, это дать ей совет, даже если он бесполезен…
Хадиджа молча посмотрела на неё с некоторым колебанием, и сказала:
— Её муж ужасно её балует, так что испортил её. Он привлёк её участвовать во многих своих непотребствах, и курение ещё не самая ужасная его привычка. Он пьёт вино у себя дома без всякого стыда. У него дома всегда есть бутылка, словно это одна из насущных потребностей. Он приучит её и к спиртному, как приучил к курению, почему нет? Старуха знает, что апартаменты её сына это самый настоящий кабак, но она об этом не заботится, так что он приучит и Аишу к вину. Я даже могу решительно подтвердить, что он уже сделал это, так как однажды я почуяла у неё изо рта странный запах. Когда я спросила её об этом, ей стало неприятно, хотя она всё отрицала. Уверяю вас, что она пила вино и уже на пути к зависимости, как и от курения…
Мать в отчаянии закричала:
— Всё что угодно, только не это, Господи! Пожалей себя и пожалей нас. Побойся Бога, Хадиджа…
— Я богобоязненная женщина, Господу это известно. Я не курю и из моего рта не несёт всякими подозрительными запахами! Я не позволяю спиртному появиться на пороге моего дома! Разве ты не знаешь, что ещё один мул пытался заполучить эту запретную бутылку?! Но я устроила ему засаду и с предельной откровенностью сказала: я не останусь в одном доме с бутылкой вина! И он отступил перед моей решимостью, и оставляет свою бутылку в доме у брата и у той дамы, что меня предала вчера вечером. Всякий раз, как я выкрикиваю проклятия в адрес вина и пьяниц, он говорит мне — да отрубит Аллах ему язык — «Откуда у тебя такие строгие ханбалитские взгляды? Твой отец — источник веселья и праздности,
