Так бы он их назвал, если бы не ощущал силы, излучаемой каждым из них. Она в несколько десятков раз превышала ту, которой мог бы обладать древний адепт, у чьей тени Хаджар обучался в течение года.

И среди этих людей шел “обычный” на их фоне человек. Он нес в руках ножны с заключенным в них мечом.

Люди о чем-то поговорили, а затем “обычный” человек вонзил клинок в камень. Сверкнули руны на клинке, и все застыло. Положив ножны рядом на землю, человек внезапно обернулся.

Их взгляды встретились.

Хаджар смотрел на фантома древнего прошлого, а тот на Хаджара. Это было невозможно, неправильно, но все же — так оно и было. И в очертаниях лица, в глазах, в улыбке этого человека, Хаджар узнал… нет, не себя и не своего отца. И даже не Примуса. Но все же что-то общее между ними было.

Фантом приложил два пальца к губам, затем к сердцу, а потом видение пропало.

Генерал вновь стоял среди развалин и вел беседу с деревом жизни.

— Ты прав, последний генерал, — шептали листья в шуршащей крови. — Это был предок предков твоих предков. Он был великим, а может, не родился вовсе. Но если ты его видел, значит, имя его гремело среди множества стран.

— Но при чем здесь моя сестра и ее испытание?!

Если деревья могли вздыхать, то это сделало именно так — вздохнуло.

— Когда-то люди, перенесшие мой росток сюда и заботившиеся обо мне, дали обещание твоему предку. Они пообещали сохранить его меч и передать его наследнику. Возможно, они и не обещали этого, может, они меня и не растили и не стали впоследствии моими листьями. Но если твоя сестра лежит на моих корнях, значит, все так и стало. Или только станет, когда мои листья увянут, а я вернусь к реке-матери…

— Наследник… — повторил Хаджар. — Но она — наследница. И вообще — я старше, а значит, именно я должен происходить испытание.

Дерево будто бы посмотрело на Хаджара “исподлобья”.

— Не то чтобы мне был нужен трон или еще один меч… — тут же спохватился Хаджар.

— Именно поэтому испытание проходишь не ты, а твоя сестра… Или она только собирается его пройти… Или же уже прошла и годы ее окончились, и душу ее унес на круг перерождения поток реки-матери. Ибо все это происходит сейчас, не происходило никогда и будет происходить всегда.

Да, теперь Хаджар понимал, каким именно образом “везунчики” теряли рассудок при встрече с древом. Благо сейчас с ним не было нейросети. Иначе вычислительный чип точно перегорел бы от подобных умозаключений.

— Тебя же ждет твой собственный путь и собственное испытание, отринутый небом, брат дракона.

— Что ты им…

Хаджар так и не успел договорить, как мир вновь подернула темная пелена.

Глава 213

Хаджар очнулся от острых, холодных игл, царапавших его лицо. Открыв глаза, он понял, что это были не иглы, а белоснежные брызги гребней волн, бивших о скалистый берег.

Сильный ветер раздувал широкие полы заплатанных одежд. Легкие заполнялись свежестью морского бриза, грозящего в любой момент переродиться в неумолимый шторм и ярость бури.

Низкое небо, затянутое серыми и черными тучами, напоминало пятно чернил, пролитых начинающим писарем. Порой они прореживались белыми молниями и жемчугом дрожали нити дождя, сплетающиеся в самые немыслимые узоры.

Хаджар сел на корточки и дотронулся до воды.

Обжигающе холодная. Даже на ощупь — жутко соленая.

Он поднял взгляд и где-то там, вдалеке, увидел, как в черную полосу сливаются пасмурное небо и встревоженная ветром вода. Что было там? За этой преградой в виде причудливого обмана зрения.

Найти ответ на этот вопрос Хаджару не дал мощный рык. Из воды, как сперва показалось, поднялась исполинская черная гора. Потоки воды с ревом падали с ее гладких утесов и валунов. Но, чем выше гора, чем больше с нее стекало воды, тем отчетливее в граните различалась спутанная шерсть. В утесах и валунах — мощные мышцы, стянутые в тугие узлы.

Два драгоценных камня — яркие, серебристые глаза.

Огромный буйвол встал перед Хаджаром, заслонив собой горизонт и путь к морю. Его рога, будто бы мельничные жернова, угрожали перемолоть нахального человечишку, возомнившего себя хозяином берега.

Из расширяющихся при дыхании ноздрей монстра вырывались клубы пара. Такого горячего, что вскипала пена на волнах и с шипением испарялась на раскаленных камнях.

Хаджар знал, что если он не одолеет этого буйвола, если не свалит его обратно в воду, то путь ему будет закрыт. Горизонт так и останется несбыточной мечтой, и он уже никогда не сможет сойти с этого берега и отправиться в путь.

Он не мог этого допустить!

Лунный Стебель сам собой лег в ладонь, найдя свое место среди мозолей и шрамов. Засветилась татуировка на спине Хаджара. Вокруг его ног кружились вихри энергии, и порой изредка в них можно было увидеть силуэт танцующего дракона.

Вспыхнули решимостью и волей голубые, почти синие глаза.

Хаджар был готов к битве. Он ждал ее, как мать, стоя у порога, ждет заблудшего сына.

Буйвол взревел. Его могучее горло заставило мелкие камешки подпрыгивать и скатываться в разгоряченное телом и дыханием море.

Хаджар использовал свой лучший удар. Его меч рассек пространство со скоростью, с какой не падают даже самые быстрые и горячие звезды. На мгновение могло показаться, что от одного лишь взмаха Хаджара море на расстояние до двадцати метров расступилось в стороны. Что появилась сеточка трещин на камнях, и что в воздухе осталась белая, тут же исчезнувшая полоска.

Удар Хаджара был сильнее всех, что он наносил прежде. Потому что перед ним стоял самый страшный враг. Враг, который ничего не хотел отнять у Хаджара. Ничего, кроме свободы.

Буйвол поднял на рога волну энергии меча, способную смертельно ранить Небесного солдата начальной ступени. Это выглядело так, будто бы на его “оружии” заплясал настоящий шторм стального света и драконы громом ревели в этом шторме.

А затем все стихло.

Буйвол пару раз мотнул головой, и шторм исчез. Порванными лоскутами он упал в море и исчез среди белой пены и брызг.

Хаджар, тяжело дыша, отступил на шаг. Его волосы разметались и прилипли к потному лбу.

Но он не собирался сдаваться.

Только не сейчас.

Только не когда горизонт