Не выше обычной сосны, оно сгибалось подобно той самой танцовщице. Трепыхались его алые листья, играющие с ветром и редкими белыми птицами, не рискующими садиться на коричневые ветви.

Могучие корни обвивали камни и впивались в мост, теряясь где-то в его глубине. И именно на этих камнях лежала, словно заснув…

 — Элейн! — воскликнул Хаджар.

С обнаженным мечом он бросился вперед по мосту, но тут же был остановлен алой вспышкой, полной силы и энергии. Силы достаточной, чтобы Хаджар замер на месте, не рискуя сделать не единого шага вперед.

Он вновь посмотрел на дерево. В глубине сознания проснулось понимание того простого факта, что вспышка могла быть куда сильнее. Сильнее настолько, что ее хватило бы не только на убийство Хаджара, но и всего сущего в… половине королевства.

— Что ты такое… — выдохнул Хаджар, опуская меч к земле.

— Приглядись, генерал… Посмотри на меня.

Глава 212

— Кто ты?! — в голосе Хаджара звучала сталь и ярость. — Покажись!

— Приглядись, — вновь раздался шепот. И в этом шепоте бывший генерал услышал шелест листвы. Услышал крики птиц, песни ветра, скрип коры, высушенной жарким летним солнцем. — Приглядись, человек, связанный с небом.

И Хаджар ощутил, как некая волна тянет его к дереву. Она несла его с нежностью матери, купающей своего единственного ребенка. Это был ветер, это была энергия, это было все и в то же время — он попросту внезапно оказался вплотную к дереву.

Его меч сам собой вернулся в ножны, а натруженные, покрытые шрамами и мозолями ладони легли на оказавшийся теплым древесный ствол. В кроне все еще пели птицы, листья шуршали, рассказывая старые и сказки и легенды, которым уже давно не было места в этом бескрайнем мире.

И Хаджар ощутил покой. Все его тревоги и горести отошли на второй план. Его радости и маленькие моменты личных триумфов — позабылись. Дышалось ровно и спокойно.

Он прислонился лбом к дереву, и на миг ему показалось, что укромного местечка над его правой бровью вновь коснулись заботливые материнские губы. Слезы не навернулись на глаза Хаджара, горло не сдавил ржавый, режущий комок.

Дышалось ровно и спокойно. Руки не тянулись к мечу. Мысли не бежали впереди, запутывая нити многолетнего плана и прогнозируя будущее. Он просто жил. Существовал. Наслаждался моментом и каждой деталью из мириад, что и формировали мельчайший отрезок доли секунды.

Совсем как дерево, стоявшее перед ним.

Он был таким же тихим, могучим и спокойным.

Ладони Хаджара нащупали ветвящиеся узоры, коими была богато украшена кора дерева. Каждый ее миллиметр сверкал в свете полуденного солнца.

— Дерево жизни, — прошептал Хаджар.

Он опустился на колени и впервые за долгое время коснулся лбом пола. Не потому, что так надо было, а потому, что он того хотел.

Когда-то давно, еще в бытность ребенком, он слушал рассказы Южного Ветра. Тот говорил, что в этом мире есть много чудес, превратившихся в легенды, которые люди сделали мифами, а затем предали забвению. Одним из таких забытых сказаний были деревья, которые появились из глубин реки энергии, омывающей все сущее.

Своими корнями они пронизывали мироздание, время и пространство. В их листьях содержалась мудрость тысячи тысяч веков. В их коре — знания обо всем, что только происходило, происходит и будет происходить.

Деревья жизни — маленькие отростки, которыми заботливая мать-природа хотела оплести своих любимых чад — все, что только населяло землю и дышало на ней.

Они не были богами. Они появились раньше и уйдут намного позже, чем прольется последняя капля божественной крови самого последнего Небесного узурпатора.

То дерево, которое увидел перед собой Хаджар, было молодым. Возможно, одним из самых молодых, что породила река энергии и природы. Те, про которые рассказывал Южный Ветер, были огромными исполинами, своими кронами подпирающими небо. Корни же их были так велики, что издалека больше походили на горные хребты.

— Генерал. — Будто бы нежные руки подняли Хаджара и поставили его на ноги.

Они отряхнули с него пыль, а вместе с ней будто бы забрали с собой всю ту грязь, что прилипла к душе Хаджара за эти долгие годы. Они забрали с собой ту боль, что не унесла статуя бога войны. Забрали усталость, оставшуюся после нескончаемой войны. Забрали печаль, поселившуюся в сердце.

— Достопочтенное Древо Жизни, — с уважением обратился Хаджар. Наверное, со стороны это выглядело глупо — человек, общающийся с деревом. На деле же то существо, стоявшее перед Хаджаром и принявшее облик дерева, было мудренее и умнее, нежели что угодно иное, ходящее под небесами. — Могу ли я забрать с собой Элейн…

— Сестру, — прошептал чарующий голос.

Хаджар вздрогнул, но попытался сохранить самообладание. Если оно действительно знало “все”, то и про их родственную связь — тем более.

— Я приношу свои глубочайшие извинения за ваш потревоженный покой, достопочтенное Древо, — вновь поклонился Хаджар. — Позвольте нам уйти, и я принесу клятву на крови, что никому и никогда не раскрою тайны этой горы.

Несмотря на силу дерева жизни, оно оставалось молодым ростком. В этом мире наверняка найдутся достаточно могущественные силы, которые искусятся столь редким “ингредиентом”. Хаджар не знал, как можно “использовать” дерево жизни, потому что еще совсем недавно считал его не более чем сказкой Южного Ветра.

Но если мыслить логически, то наверняка применение было как-то связано с бессмертными или даже богами.

— Не извиняйся, брат дракона, — шептал голос. — что должно быть, произойдет… или не произойдет. Но ты здесь, а значит, оно произошло. Так должно было быть, но могло не стать.

Хаджар пару раз хлопнул ресницами и резко замотал головой. Южный Ветер рассказывал, что неокрепшие разумом и духом люди после встречи с древами жизни теряли рассудок или и вовсе — прощались с душой.

Именно поэтому Хаджар хотел убраться отсюда как можно скорее.

— Тогда Элейн…

— Проходит испытание…

И в ту же секунду мир перед глазами Хаджара подернулся пеленой. Когда же он смог вновь нормально видеть, то рука потянулась к мечу.

Он стоял среди храма непередаваемой и неописуемой красоты. Такой, что Хаджар не сразу смог поверить, что он видит то, что видит. А вовсе не испытывает внушенные чем-либо галлюцинации.