На следующее утро я просыпаюсь, съежившись на краю кровати. Стив развалился по центру, а его крошечные усики подрагивают во сне. Прогресс! Но все равно ума не приложу, как такое крохотное создание может занимать столько места.

Обычно он будит меня раньше, чем это делает будильник, и мы гуляем до того, как я улучаю возможность проверить соцсети. Сегодня я наслаждаюсь парой минут с телефоном, приобнимая пса и пытаясь его не потревожить.

Просто… вау.

У меня было чуть меньше тысячи подписчиков в «Твиттере», а теперь – больше двух. Упоминания – сущий хаос; я зажмуриваюсь, когда перехожу к ним, опасаясь того, что, как мне всегда казалось, произойдет, окажись я в прямом эфире.

Но опасения напрасны.

Потому что нас хвалят.

Не обошлось и без неизбежного интернет-сарказма, но в целом люди в восторге от передачи. В восторге. И я не преувеличиваю – новости о нас повсюду.

Я с облегчением проваливаюсь в матрас и борюсь с улыбкой. Неделями я жила в страхе, что у меня не получится: что я облажаюсь в прямом эфире, что никто не прислушается. Но это – это сильнейшее чувство, и оно гораздо сильнее, чем я предполагала.

Эфир стартовал медленно. Доминик звучал спокойно, ровно, без какого-либо волнения. Либо он его отлично прячет, либо после выхода в эфир страх сцены действительно улетучился. Сперва я нервничала и слишком много смеялась, но затем сориентировалась. Мы расписали вступление – четкий словесный танец из быстрого обмена репликами, – которое он тут же отбросил в сторону. Импровизировать с ним оказалось не так сложно, как я думала, хоть я все время и осознавала, что истории, которые мы рассказывали (например, о том, как Доминик уронил свечку, зажигая менору на свою первую Хануку, или о нашей первой публичной ссоре в итальянском ресторане, когда мы проверяли, какое в нас уместится количество салата и хлебных палочек со шведского стола), были не о нас. Я никогда не нарекала его почетным евреем, а героем истории про каток в «Сиэтл Центр» (той, когда заиграла песня Time Warp из мюзикла «Шоу ужасов Рокки Хоррора» и мы оба знали танец), был не Доминик.

Но на пару минут мне показалось, что это мог бы быть он.

Однако я не знала, долго ли еще смогу с ним так импровизировать, поэтому с облегчением выдохнула, когда начали поступать звонки. «Общаетесь совсем как мы с моим бывшим, – смеясь, сказал Айзек из Западного Сиэтла. – Хотя не думаю, что мне хватило бы терпения вести с ним вместе передачу по радио».

Затем позвонила Кайла из Белвью и пожаловалась, что отпугивает потенциальных кандидатов тем, что слишком торопит события и делает первый шаг.

– Нам, как женщинам, говорят, что мы не должны ничего инициировать, – отвечаю я, понимая, что на этот счет у меня есть твердое мнение. – Что романтичнее, если первый шаг сделает парень. Как в таком случае вообще можно рассчитывать на некое подобие равенства в отношениях, не говоря уже о том, как сильно устарела эта гетеронормативная точка зрения? Я не хочу сидеть на пятой точке и ждать, пока кто-нибудь решит взять дело в свои руки, если мне вполне по силам сделать это самой.

– Обожаю, когда женщина делает первый шаг. Вообще-то, – добавляет Доминик, бросая на меня взгляд, – Шай первая пригласила меня на свидание.

– Это так, – говорю я, и мне даже не нужно перелистывать сценарий до того места, где мы вкратце описали свое первое свидание. – Я подошла к нему в комнате отдыха и спросила, не хочет ли он со мной поужинать после работы. И кстати, моя мама только что сделала предложение своему партнеру.

Кайла потребовала детали, и я поняла, что с радостью делюсь ими – восторгаюсь своей матерью. Осмыслив произошедшее, я признала, что предложение, которое она сделала Филу, и в самом деле было отличным.

Я продолжаю листать ленту и смеюсь над твитом от девушки, которая клянется, что, если бы Доминик был ее бывшим, она бы ни за что его не отпустила. Мои радостные эмоции тревожат сон Стива (как грубо с моей стороны), и он принимается вылизывать мое лицо до тех пор, пока я не сдаюсь и не отклеиваюсь от кровати.

Во время прогулки я проверяю телефон замерзшими руками. Я набрасываюсь на него сразу же после душа, забрызгивая экран водой. Я обновляю наш хэштег, пока жду, когда тостер разогреет мультизерновой бейгл.

Когда я готова выдвинуться на работу, на часах уже 8:45. Никогда за всю историю своей работы на Тихоокеанском общественном радио я еще не приходила позже 8:45. Постоянно опаздываю на ужины со своей семьей и друзьями, но на работу – никогда.

Поскольку вчера вечером я работала без перерыва, то еще не успела ответить на сообщение, которое мне отправила Амина, послушав подкаст: «Пипец! Вы с псевдобывшим просто офигенные!» Поэтому я набираю ее, сидя в пробке на пятой автомагистрали.

– Приветик, звезда эфира. Судя по всему, видео тебя пощадило[23].

– Ну да, на время, – говорю я. – Приветик. Прости, вчерашний день как в тумане. Не хочу, чтобы ты решила, будто я о тебе забыла на пути к славе.

Она фыркает.

– Две тысячи подписчиков в «Твиттере» – и ты уже слишком известная, чтобы быть моей подружкой?

– Не хотела об этом говорить, но если тебе неловко общаться с селебой, пусть и крайне малоизвестной…

– Нет, серьезно, вы, ребята, звучали просто офигенно, – говорит она. – Очень естественно. На секунду я даже забыла, что вы не встречались, и проклинала тебя за то, что ты с ним рассталась.

– Ха, – говорю я. – Спасибо. Мне тоже все показалось довольно естественным. С Домиником на удивление приятно работать.

– Ти Джей передает, что в случае, если бы тебя нужно было спасти, он собирался позвонить и наплести о том, как расстался со мной, но ему не пришлось этого делать. Он был едва ли не разочарован – много времени потратил, чтобы состряпать эту историю.