– Не-а,– опустил голову джинн. – Мне его мама подарила, и зачаровала тоже она. Помню, она долго над ним работала, а я тогда все понять не мог, что же там такое и почему она устает. Бегал за ней по пятам, пытался выяснить, а она только улыбалась в ответ, говорила: «Придет время – узнаешь».

И по прошествии пары недель вручила мне его.

Он прикрыл глаза.

– Мамы давно уже нет, но частица ее тепла всегда со мной. Поэтому я и ношу его почти не снимая.

«Ага, значит, ты матушку любишь. Похвально, – подумал Дирк, продолжая яростно чесать голову. – Надо запомнить на будущее».

Кадер стиснул зубы и сглотнул подступающий к горлу ком. На мгновение ему захотелось снова стать беззаботным юнцом, утыкавшимся носом в материнское плечо. Нет, он прекрасно относился к Эсси, был готов помогать ей, понимал ее, но ощущение зависимости было едва ли ему приятно. Бывают вещи, которые нужно просто пережить. Желательно с минимальными потерями и постаравшись извлечь из них приятные моменты.

– Мы почти пришли. Нам вон туда нужно, – Эсси указала на конец улицы, показавшийся из-за поворота. – После этого свернем направо, и там еще минут пять ходу.

Уилл внезапно остановился, и лепрекон врезался в него, выронив в мокрый снег шапку, которую он стянул, когда чесал голову.

– Твою ж мать! – выругался он. – Теперь у меня отмерзнут уши. Я умру в самом расцвете сил и не успею оставить свой след в истории. Да что там история, я в стольких пабах еще не успел оставить след!

– Не паникуй, – успокоил его Кадер. – Дай-ка на минутку.

Дирк нехотя протянул ему свой промокший головной убор.

Джинн встряхнул злосчастную шапку, разложил ее на ладони и провел другой ладонью сверху – медленно и легко, едва касаясь шерсти, будто гладил кота или грел руки над костром, проверяя, где теплее. Эсси улыбнулась, поняв, что он делает.

Уиллу показалось, что он увидел легкое свечение, но это вполне мог быть и очередной отблеск зимнего солнца на снегу. Еле заметно запахло мокрой одеждой – как на горнолыжных курортах и в раздевалках у катков.

Закончив процедуру, Кадер протянул полностью сухую шапку обратно лепрекону. Тот, однако, не проявил энтузиазма.

– Серьезно? Ты разбазариваешь силы на сушку шапок? Нет, я понимаю, что тебе это легко дается, но всему есть предел! – Дирк негодующе нахмурил брови. – Ну и дурак же ты!

– Как знаешь. Не вижу в этом ничего плохого, – пожал плечами джинн, явно уязвленный, но все еще не желавший отвечать грубостью на грубость.

– Дирк! Ты серьезно сейчас? – попыталась пристыдить лепрекона Эсси. – Он позаботился о твоем здоровье, а ты его в ответ дураком назвал. Куда тратить силы и как использовать магию – личное дело каждого.

Дирк хотел было возразить, но у зимнего ветра нашлись свои аргументы, и в назревшем конфликте он был явно не на его стороне. Резкий порыв заставил лепрекона поежиться и поскорее натянуть шапку.

– Ладно, – проворчал он, растирая ладонями замерзшие уши. – Принято. Извиняй, приятель.

Исподлобья глянул на Кадера и немного погодя добавил:

– Спасибо.

Глава двенадцатая,

в которой Симон отказывается сотрудничать, а Уилл получает информацию для размышления

В жизни, короткой и яркой, как росчерки

Звезд, что с небес уносились во мрак,

Шарят коварные мысли-доносчики:

«Часто сомнение – худший твой враг».

Кадер, славившийся своим бесконечным терпением, спустил Дирку его грубость. В конце концов, лепрекон извинился, а значит, все было не так уж плохо. Лишь потом джинн выяснит, что извиняется Дирк с такой же частотой, как происходят солнечные затмения, если, конечно, это не лживые слова, сказанные, чтобы сохранить хорошие отношения. Но вот было ли в этот раз извинение дежурным или искренним, не знал даже сам Дирк.

Уилл, вспомнив, что он почти ничего не слышал о том, к кому они направлялись, приступил к традиционному сбору сведений. Под допрос, как водится, попала Эсси – это ведь был ее знакомый.

– Симон Вайне – сатир, – рассказывала она, пока все четверо топтались у фонарного столба на повороте. – Настоящее имя свое он так и не сказал, даже Бернхарду. Может, он на самом деле Симон, этого я не знаю. Его родители в свое время перебрались в Италию из Греции, а потом он переехал сюда – граница-то совсем рядом.

Молодой человек кивнул, дав понять, что внимательно слушает. Интересно, каким будет этот арикъялн? Похожим на Берна или таким же неугомонным выскочкой, как Дирк?

– Ты думаешь, твой сатир нам чем-то поможет? – вклинился лепрекон.

– Честно скажу: не знаю. Он очень… – она замялась, – своеобразный. Но мы же решили, что со всеми поговорим.

– Своеобразный? Что ты под этим подразумеваешь? – не переставал наседать Дирк. – Обычно когда такие воспитанные девушки, как ты, говорят подобное, стоит начинать паковать чемоданы, чтобы съехать подальше от объекта обсуждения.

Эсси замялась.

– Нет, я ничего такого не имела в виду! – попыталась объясниться она. – Думать я могу разное, но говорить о других плохое – невежливо. Лично мне он никаких пакостей не делал. Просто характер у него не очень, не чета тому же Берну.

– Нет уж, раз начала, говори! Мне же надо знать, с чем мы столкнемся. Я вот теперь думаю, что он любит дешевое пиво в банках, дает друзьям в долг под процент или любит изощренно убивать, заставляя своих жертв перед смертью просматривать все самые дурацкие видео в Интернете. Так что тебе придется вернуть ему доброе имя.

– А ты сам-то, случаем, не даешь друзьям в долг под процент? – поинтересовался Уилл.

– Как ты мог такое подумать? – ахнул лепрекон, хотя, казалось, он вот-вот начнет смеяться в полный голос. – Какие деньги? Конечно же, нет!

Он довольно посмотрел на Уилла и добавил:

– Я беру дополнительную плату за предоставленные финансы не деньгами, а услугами. При верно принятых решениях чужая помощь может принести куда больше выгоды, чем какие-то жалкие проценты.

Тот лишь засопел в ответ.

– Насчет характера Симона… – Эсси явно мучилась от невозможности донести до своих спутников мысль. – Ну как вам сказать: он бывает грубоват и заносчив, но при этом малоэмоционален. А еще не очень любит прислушиваться к чужому мнению, если оно его не интересует. Во всяком случае, мне так показалось после того, как я с ним пообщалась.

– Однако. – Дирк почесал щетину.

– Надеюсь, у него сегодня хорошее настроение, – предположил Кадер.

– Хотелось бы знать, как он к людям относится? – размышлял вслух Уилл.

– Да ладно тебе, большинство арикъялнов ничего не имеют против людей, – беззаботно произнес джинн.

Ундина отвела взгляд.

– Большинство. Из того, что я помню, – людей он не очень жалует, а проводников и того меньше.

– Ну и ладно, – махнул рукой Уилл, после чего хлопнул Кадера по плечу. – Будем вместе страдать!

– А я на это посмотрю, – оживился Дирк.

– Прекрасный план. – Эсси даже рассмеялась бы, но откуда-то вновь возникло приставучее беспокойство, поэтому она лишь слабо улыбнулась.

– А теперь давайте пойдем, потому что стоять – холодно, – поторопил компанию лепрекон.

* * *

Симон был лаконичен во всем – от обустройства дома до речи. Среднего роста, уже в годах, плотно сложенный, с колечками коротких черно-седых волос. В отличие от Берна, сатир не восторгался и не шутил, а обошелся простым дежурным приветствием. Уилл сразу почувствовал на себе его изучающий взгляд, но решил не обращать на это внимания: зачем почем зря переживать?

Сняв куртки, четверо гостей прошли в одну из комнат, где их усадили на диван перед низким, но занимавшим довольно много места столом. На углу стола лежала стопка спортивных журналов, скомканная фиолетовая обертка от шоколадки