А Тигра тем временем уже оказалось рядом, наклонилась и что-то шепнула на ухо командиру. Лиса даже изменилась в лице. Или морде.

– Ты серьёзно? – удивлённо спросила рыжая.

– Вполняу.

Лиса задумчиво покосилась на гнома, затем – на волчицу и зайчицу.

– Зачем? – коротко потребовала разъяснений рыжая.

– Надо! – замялась Тигра. – Примус починять буду.

– Чего? Какой, тяв, ещё примус, Снип тебя забодай?

Тигра смутилась, помедлила мгновение и снова зашептала в лисье ухо.

– Ха! Так бы сразу и сказала! – засмеялась командирша наёмниц. – Ну, забирай! Право первого раза – священно!

– Р-р-р! – сердито прорычала Тигрица и пошла красными пятнами на морде лица. – Лизка, мяу! Зачем вслух-то!

– У-у-у! – насмешливо завыла волчица, свернулась калачиком и демонстративно лизнула себе промежность.

– А-а-а, – хохотнула зайка. – Не думала, что ты-таки решишься.

– Задрали, мяу! – рявкнула Тигра, развернулась и целеустремлённо зашагала в мою сторону.

Однако она подошла именно к Лалвенде, спиной закрывая нас от остальных зверолюдок.

– Хорошо, ты почти убедила меняу, остроухая чернь. Тогда моё последнее условие, – заявила Тигра, обращаясь к дроу, – Я бесплатно не работаю, мяу! Одолжи мне своего мужа. На час, чтобы заключить договор. Мр-р.

– Бесполезно! Ты же проклята! – спешно напомнил я, опасаясь, что Лалка взорвётся из-за очередного оскорбления. Чернью. – Ничего у нас с тобой не выйдет!

– Ась? Не выйдет подписать бумажки? Почемяу?

Жена с подозрением уставилась на меня, анализируя поведение и прикидывая слова.

«Ну вот, опять я о своём»...

И я покорно заткнулся. Пусть местные сами решают – им виднее, как мужика делить!

[1] Снип – по первым буквам буквально: бог – Сытости, Наслаждения И Плодородия

Глава 8. Когда же, наконец, орки?

За окнами солнце, за окнами свет – это день.

Ну, а я всегда любил ночь.

И это моё дело – любить ночь,

И это моё право – уйти в тень.

Виктор Цой

И правда, уединившись за кустами и деревьями на зелёной лесной подстилке, подальше от посторонних глаз и ушей спутниц кошки, мы с Тигрой занимались. Только бумажками. Подписали договор о найме.

Я не юрист, но, вроде, составили всё правильно – у зверушки никаких прав по бумагам, одни обязанности, а Лалвен всего-то и должна снять проклятие с легковерной дурёхи. Но так, чтобы Тигра снова поверила. Всего-то дел!

– Мышонок, мяу, только у меня есть одно условие, – перед самым подписанием договора о найме заявила большегру... большая и грубая кошка, – ты безусловно подтвердишь, что мы сначала занимались этим, мяу!

– Прости, но не могу! – развёл я руками. – Меня принцесса порвёт, как Тузик грелку.

– Но без этого – никак, мяу! – воскликнула зверолюдка.

Она даже не стала уточнять, кто такие Тузик и Грелка. Хороший знак!

– Нет, жене я скажу. Всё. Как есть.

Зверка недовольно засопела, а потом обречённо махнула рукой.

– А, мяу с тобой! Поступаешь, как предатель!

– Вообще ни разу! – не согласился я.

Как раз, наоборот, лгать любимой, да ещё и в таком вопросе (верности и измены) – вот что можно назвать предательством!

– Но только моим мяу не говори! Они должны поверить, что всё случилось!

– Да пофиг! – пожал я плечами.

– А посему, – хвост Тигры нервно раскачивался из стороны в сторону, – мышонок, иди-ка сюда!

И она одним прыжком скакнула ко мне, опрокинула наземь и крепко беспардонно обняла.

– Тсс! Всё должно быть правдоподобно, мяу! – горячо зашептала она мне в ухо. – Мышонок должен пахнуть Тигрой, а яу – тобой. Иначе кто поверит? Не сомневайся, мяу, мы такое чувствуем сразу.

Она так тесно прижалась ко мне! Лицо к лицу, грудь к груди и далее вниз, по симметрии.

Такая мягкая большая киска. Податливая. Горячая. Вертикальные зрачки зелёных глаз завораживали и манили. Её ушки подрагивали, учащённое дыхание обжигало.

Крамольные мысли забились в моей голове. Роились и множились, поглощая без остатка. Нижний отдел позвоночника напрягся и посылал упёртые сигналы вверх, побуждая к действию. Возможно, это лишь феромоны...

«А кто узнает? Всё равно же скажу, что удумаю! А Тигра обязательно подтвердит!»

– Как жаль, мяу, что меня так не вовремяу прокляли... – полосатая соблазнительница с видимым и глубоким сожалением выпустила меня из своих объятий и отпрянула назад.

Проблески разума и толика обиды вернулись ко мне. А вместе с тем – и сожаление. О несодеянном. А ещё, где-то в глубине подсознания, зародился уголёк стыда и презрения. Он медленно тлел, обещая со временем обратиться во всепоглощающий пожар самобичевания. Но ведь любой огонь можно потушить. Только бы вовремя. Надо лишь больше времени и внимания уделять своей жене-пожарной, и тогда...

«Да я ведь, собственно, ничего и не сделал! Свобода мысли – это не преступление!» – небрежно отмахнулся я от упаднических настроений, поднимаясь с земли и отряхиваясь.

– А теперь, мышонок, давай запишем в договоряу, что он вступает в силу после нашего занимательного контакта, мяу...

«Я понял – это подвох, я всё ловлю на лету, но так зачем ей это, если я не введу? – задумался я. – С одной стороны, Тигра всегда может заявить, что договор недействителен, ибо его условия и первопричины не соблюдены. С другой стороны, это палка о двух концах – ведь и наградное снятие проклятия она так тоже не получит, если я укажу на нелегитимность документа! Она этого не понимает? Или во что-то сверхсложное играет?»

* * *

Мы скрепили договор кровью, а затем вернулись и предоставили Лизе результаты трудов своих.

Лиса прямо-таки излучала радушие, хотя я ожидал, что она будет в бешенстве.

Либо зверолюдка хорошо умела скрывать свои эмоции, либо я – китайский лётчик.

Но деваться-то ей оказалось некуда – бумага оформлена. Пришлось отпустить нас уже четверых. Как ни странно, зверолюдки нас с Тигрой даже обнюхивать не стали, как грозилась полосатая.

– Развяжите дипломатов! – надо же, лисица впервые признала наш статус! – Нет, я, конечно, всегда знала, что Тигруня у нас – дама слабовольная и бесхарактерная, но если ты всегда будешь так легко поддаваться на требования и уговоры своих партнёров и прочих перекати-поле, то... Я даже не знаю. Снип тебе судья! Зачем ты в наёмницы подалась?