Получится, Надежда.

— Откуда такая уверенность?

— Ты ему нужна. А Легран, пока не наиграется, очень внимателен к своим игрушкам.

Улыбка сбежала с моего лица по–английски. Даже вещички не собрала. Неожиданно стало очень горько, а еще почему–то очень больно.

— Прости, Надя. Я не хотел, чтобы потом тебе было больно, — произнес он. — Но это было резко. И грубо. Прости.

Виорган как–то странно на меня посмотрел, потом шагнул ближе. Его пальцы легли на мой подбородок, а губы коснулись моих раньше, чем я успела сказать: «Ах!»

Впрочем: «Ах!» я все–таки сказала, потому что в этот момент в мою комнату вошел Феникс. Учитывая, что его императорское величество никогда не стучало, это получилось внезапно. Для всех. В том числе для самого Феникса, который уставился на нас так, будто увидел призрака. Либо двух. Либо двух потенциальных призраков, что в принципе вероятно — он же император, и в теории может приказать нас казнить.

Какой же бред временами приходит мне в голову!

— Виор–р–рган, — этот голос врезался в каменные стены и срикошетил так, что впору прятаться под кровать, чтобы не зацепило.

— Надя здесь ни при чем. — Мужчина отодвинул меня за свою спину. — Я ее поцеловал. Она этого не хотела.

А Надю вы спросить не забыли?

— Чудесно. То есть ты поцеловал девушку против ее воли? — Глаза Феникса превратились в две узкие щелочки, а воздух ощутимо заколебался, словно за его спиной вот–вот должны были снова появиться призрачные крылья.

— Да.

— Нет!

Наши голоса с Виорганом слились воедино, и Фениксу это не понравилось чуть ли не еще больше, чем поцелуй. Я почувствовала, как кожа стремительно покрывается мурашками, от искр в его глазах заискрило внутри.

— Ты будешь наказан, — выплюнул, наконец, император.

Я увидела, как дернулся его брат. Ощутимо, словно от ментальной или невидимой пощечины.

— Все! Хватит! — Я вылетела вперед между двумя братьями и яростно посмотрела сначала на Феникса, потом на Виоргана. — Во–первых, против воли меня никто не целовал. Это был просто поцелуй, как между мужчиной и женщиной…

Выражение лица Феникса стало зверским, и я добавила:

— Которые просто решили попробовать! Я, между прочим, не ваша вещь. — Вернула искры, которые продолжали в меня сыпаться из его глаз в самое сердце, вот так. Словесно. — Это первое. А второе — никто тут наказан не будет, у нас не детский сад, а я — не игрушка, которую можно перекладывать с полки на полку.

— Вы мне дерзите, ларэй? — недобро прищурился император. — Вы ставите мне условия?

С такими интонациями могли бы падать камни. Тяжелые. На голову. Мне или Виоргану.

— Понимайте, как считаете нужным. Я — алая сирин, но еще я свободная современная девушка, и могу целоваться, с кем захочу. Никаких наказаний не будет, или здесь не будет меня. — Я сложила руки на груди. — Либо вы сейчас просите прощения у своего брата, либо отправляете меня домой! Выбирайте!

Император потемнел лицом. Мне кажется, даже в комнате потемнело.

— Виорган, выйди, — приказал он.

Тот беспрекословно подчинился, и, когда за ним закрылась дверь, Феникс вплотную шагнул ко мне.

— Я предоставил вам лучшие условия, Надежда, — глядя мне в глаза, произнес он. — Вам и вашей семье. Полную свободу выбора. Право распоряжаться своим временем и собой, как вам вздумается. Сейчас я вижу, что зря. Начиная с этого момента, вы не выйдете из этой комнаты, и никто к вам не зайдет, пока я не позволю. Надеюсь, вы меня поняли?

ЧТО?!

— Вы не можете посадить меня под замок! — Я задохнулась от возмущения. — Я…

— Вы — свободная современная девушка, да, я помню, — даже удивительно, как он сам о свой острый сарказм не порезался. — Ну а я — император, и мое слово закон. Когда вы привыкнете к этой мысли, когда вы с ней смиритесь и, наконец, поймете, что в этом мире ваши законы не действуют, тогда мы продолжим наш разговор. А пока наслаждайтесь раздумьями. Вам явно не помешает.

Феникс развернулся и вышел так же стремительно, как и вошел. Я, едва опомнившись, бросилась следом за ним, но дверь уже хлопнула. Еще и заискрилась, как будто к ней подключили неисправную проводку, а после вовсе вспыхнула золотым огнем! Он прокатился по полотну, на миг полностью стирая его, а после просто растаял, как дымка.

К счастью, дверь осталась на месте.

К несчастью, она была заперта. В этом я убедилась, подергав за ручку. Вцепившись в ручку и основательно упираясь ногами в стену в попытке ее открыть. Поколотив кулаками по ни в чем неповинному дереву (тщетно, без какой–либо реакции извне), я отступила и опустилась на пол. А, если быть точной, аккуратно на него сползла.

Кажется, меня посадили под домашний арест.

Не просто посадили, еще и отчитали, как маленькую девочку!

От обиды на глаза навернулись слезы, но я не позволила им пролиться. Не стоят этого всякие фениксы. Уж этот — точно не стоит!

Глава 10. Падшая Надежда, дракон и свет в конце тоннеля

Феникс не шутил, когда сказал, что посадит меня под домашний арест. Вернее, сказал–то он по–другому, но на деле именно этим то, что со мной происходило, и являлось. Весь день ко мне не пускали никого, служанки, обычно веселые и разговорчивые, опускали глаза и сообщали, что им запрещено со мной разговаривать.

Моя попытка проскользнуть в дверь закончилось возвратом со стороны стражника, который перехватил меня за талию, поставил обратно в комнату, а после ухода девушек дверь снова запечатали магией. На этом моменте я окончательно приуныла, потому что поняла: авторитет шальной императрицы ничто перед авторитетом шального императора.

То, что этот самый император вконец ошалел, не было никаких сомнений. Мне запретили даже видеться с Любой и с бабулей, даже навещать Веру! Не говоря уже о чем–то большем. И это было так унизительно! Я же не ребенок. Не нашкодившая школьница, чтобы со мной так обращаться! Я просто отстаивала свои права. Которые, между прочим, у меня есть, даже если некоторые так не считают!

Подумаешь, Виорган меня поцеловал. Сам он, в смысле Феникс, тоже наверняка целовал кого–то. И не так невинно, готова поспорить! Больше того, готова поспорить даже на свою ало–сиринскую силу, поцелуями дело не ограничилось. Да вот хоть с той рыжей,