Я опустилась в кресло — тяжеленное, с резными узорчатыми ручками и бархатной обивкой, которое мне отодвинул секретарь, вошедший за нами. Правда, Феникс тут же отпустил его взмахом руки, сам устроился за столом, одновременно с опустившимся в соседнее с моим кресло драконом.

Мы с Миранхардом в этом кабинете смотрелись как на холсте художника, только–только начинающего познавать азы мастерства. Иными словами, приляпанными не к месту и не ко времени. Его взгляд коротко скользнул по мне (дракона сложившаяся ситуация как минимум забавляла, или мне так казалось?), а после вернулся к Фениксу.

— Начнем, — император кивнул. — Пока мой помощник занят напитками, мы сразу перейдем к цели твоего визита, Миранхард.

Дракон снова посмотрел на меня. Феникс нахмурился. Я почувствовала себя целью визита, а не главой рода.

— Как тебе, должно быть, известно, со дня исчезновения алых сирин мы искали их во всех доступных мирах. Никто даже представить не мог, что для обитания и временного проживания они выберут такой примитивный.

Что–о–о?! Я подавилась воздухом, собираясь сказать, что мой мир гораздо более техногенный, между прочим, чем это их условное средневековье с лечебными скляночками и пассами, но меня опередил Миранхард:

— Насколько я понимаю, мир с непроявленной магией был выбран сирин нарочно. Никому бы даже в голову не пришло их там искать.

— Тем не менее мы искали, — скупо отозвался Феникс. — Ставили заклинания–поисковики, пытались уловить малейшие всплески силы, но они — а точнее, она, скрывалась хорошо. Мы бы не почувствовали их, если бы не пробудилась сила старшей сестры ларэй.

Меня наградили тяжелым взглядом, как будто это я им тут все устроила, но я еще ничего не устраивала. Пока ничего.

— Вопрос, — я подняла руку. — Что значит, с непроявленной?

— Вы еще не успели ей рассказать? — искренне изумился Миранхард.

Феникс скривился. То есть на самом деле это было едва уловимое движение бровей к переносице, и на миг опущенный уголок губ, но я заметила. Когда я успела так хорошо его изучить?!

— Непроявленная магия, ларэй, означает, что все люди вашего мира — маги. Просто их магия находится в спящем состоянии, — произнес император.

Я нахмурилась.

— У всех?

— Нет, существуют единицы, которые уже умеют ей управлять. Но, разумеется, они себя и свои способности не афишируют. По понятной причине.

— Примитивный мир, я помню, — скептически фыркнула я. — Очень дипломатично, ваше императорское величество.

— Я говорил о мире, в котором вы родились. — У Феникса резче обозначились желваки. — Ваш родной мир — этот.

— Нет, мой родной мир — тот. И вы только что назвали его примитивным.

Наши взгляды схлестнулись над столом, аккурат над песочными часами. На миг показалось, что два сосуда даже испуганно подпрыгнули, но тут справа раздалось негромкое покашливание. Я подалась назад, что же касается Феникса, он перевернул часы. Большие и маленькие, перевел взгляд на дракона.

— У меня еще вопрос, — я снова подняла руку.

Император повернулся ко мне с усилием. Или мне так показалось?

— Вы искали алых сирин по всем мирам, зачем? Разве наш род не прервался в никуда?

Насколько я помню, Виорган говорил мне о том, что они обнаружили нас по всплеску силы Веры, а получается, искали уже давно? Просто нашли вот так. Нет, его слова не противоречили тому, что я узнала, но это определенно были новые обстоятельства. О которых мне сразу не сообщили. Не пожелали или не посчитали нужным?

Что еще мне забыли сообщить?

— Алые сирин обладали врожденной изворотливостью, — произнес Феникс, — и хитростью. Поэтому мы предположили, что вас стоит искать по всем мирам, ларэй. И оказались правы.

— Чудесно, — я сложила руки на груди. — Теперь вы еще и весь мой род назвали… изворотливым. Пожалуй, мне стоит поблагодарить вас за дипломатичность.

Вот теперь император сдвинул брови уже весомо, а я с вызовом посмотрела на него. Сама не представляю, что заставляло меня его провоцировать — наверное, то, что меня посадили под домашний арест! Заперли в комнате, как нашкодившего котенка!

Император смотрел на меня, я — на него. В неравной борьбе погибло несколько нервных клеток (моих) и, кажется, его терпение. Потому что в конечном итоге он очень тихо, но очень выразительно произнес — того и гляди выдохнет пламя, хотя дракон вроде как с другой стороны стола устроился:

— Хорошо. Чего вы от меня хотите, ларэй?

Я улыбнулась. Подалась вперед и не менее выразительно произнесла:

— Извинений.

У Феникса дернулся глаз. Выразительно так. Я, хоть и не была ярой испытательницей нервного тика на себе, даже это почувствовала.

— Извинений? — очень тихо переспросил его императорское величество.

— Именно.

Дракон с интересом наблюдал за нами. Конечно, в нашем мире ему только попкорна не хватало бы для полного счастья, такое представление устроили! Но мне, честно говоря, было уже все равно. Нечего было меня запирать, ваше величество, а еще — нечего называть мой мир отсталым. Или примитивным. Я же не комментирую вашу привычную среду обитания! И не стану никогда, потому что я знакома с понятием «тактичность». Так что кто из нас примитивный, еще большой вопрос!

Мысленно выдав весь этот диалог, я услышала:

— Хорошо, ларэй, я приношу вам свои извинения. Надеюсь, они вас глубоко удовлетворили?

Я чуть не поперхнулась от формулировки, а еще от того, как этот… гад, тиран, деспот на меня смотрел! Так, словно и не запирал в комнате и не сыпал обидными словечками, пристально, прищурившись, холодно. Как будто это я тут учудила непонятно что.

Продолжать эту историю не имело ни малейшего смысла, потому что как бы там ни было, с каким бы там ни было внутренним посылом, но он извинился. Можно сказать, сделал меня на моем же поле. У–у–у… император! Других слов на него просто нет.

— Более чем, — буркнула я и подалась назад.

Вкус у победы был какой–то странный. Как в той самой притче, которую я никому озвучивать не стала бы, но именно сейчас я поняла все эти непередаваемые ощущения.

— Полагаю, мы можем вернуться к теме моего визита? — поинтересовался Миранхард у Феникса. Дракон выглядел довольным, в отличие от императора — видимо, гостю понравилось представление. Ну поаплодировал бы что ли, тогда.

— Да, несомненно, — скупо отозвался Легран и продолжил: