Шрифт:
Закладка:
Почему бы и нет.
— Нет, — отозвалась в тон ему. — Нет. Никуда не спешу.
Облизнула почему–то вмиг пересохшие губы и дернулась, когда он одним резким движением склонился надо мной, впиваясь в них. Это был ни на что не похожий поцелуй. Совершенно ни на что не похожий, глубокая, невыносимо–сладкая ласка, от которой я полыхнула еще сильнее. Вот только теперь не от смущения. От текущей по телу неги, от прикосновения обнаженной кожи к коже, от резкости напора, когда он коленом развел мои бедра.
Таким, пожалуй, мог быть бы мой первый раз с любимым мужчиной…
Я испугалась этой мысли гораздо больше, чем даже того, как откликалось на его прикосновения мое тело. Минуты назад я сравнивала его с музыкантом, и вот меня словно под него делали. Как уникальный музыкальный инструмент, который выдающиеся скрипачи или виолончелисты везде таскают с собой, и которые потом пылятся в музеях как «одни–единственные» и волшебные.
— Х-хватит, — дернулась, когда поцелуй перетек на плечо, на ключицу, обманчиво–близко к такой чувствительной груди. — Нет. Мне так не нравится. Все!
Феникс остановился столь же резко, сколь и поцеловал — после моего ответа. Глаза потемнели, искры погасли.
От брюк он избавил себя сам, и теперь уже склонялся надо мной в той самой опасной близости, которая вот–вот сделает мужчину и женщину единым целым. Я даже чувствовала своим бедром то, что нас этим единым целым сделает, и от этого снова и снова кидало в дрожь. Не то потому, что хотелось почувствовать его в себе, не то потому, что я этого безумно боялась.
В наш продвинутый век надо было быстрее прощаться с девственностью, тогда бы не тряслась сейчас, как осиновый лист. Особенно когда скользнула взглядом между нашими телами и поняла, что мало мне не покажется.
Ладно. Хорошо. Спокойно, Надя.
Все когда–то случается в первый раз.
Феникс истолковал мое замешательство по–своему, потому что, приподнявшись на локтях, произнес:
— Повторяйте за мной, ларэй.
Да, лучше ларэй и на «вы».
— Я…
— Я…
— Алая сирин, наследница Хиаэран Пятой…
— Алая сирин, наследница Хиаэран Пятой…
— По своей воле и из добрых побуждений соглашаюсь передать свою силу.
— По своей воле и из добрых побуждений соглашаюсь передать свою силу.
— Леграну Армарену Леах, императору великой Земли, объединенной и благословленной магией.
Да. Мало кто может похвастаться первым разом с иномирным императором, который, к тому же, заставил тебя читать речь.
— Леграну Армарену Леах, императору великой Земли, объединенной и благословленной магией, — повторила я слово в слово. — Что–то еще?
— Теперь просто чувствуй мою силу. Позволяй ей проникнуть в свою. И не закрывайся.
Мне одной кажется, что это двусмысленно прозвучало?
Я все–таки вздрогнула, когда его губы снова накрыли мои, но это было уже совсем иначе. Для ритуала, я это почувствовала, а еще почувствовала, как сила, отражавшаяся в его глазах, рассыпается вокруг нас золотом искр и сиянием язычков пламени. Вмиг осветив комнату, погрузившуюся в сумерки после двойного заката, она ударила в меня с такой яростной мощью, что на миг перехватило дыхание.
Потом перехватило повторно, когда я увидела, как за его спиной раскрылись тонкие, словно призрачные контуры крыльев.
И в этот момент отчетливо осознала, что свою силу я не чувствую.
Вообще.
Совсем.
Я поняла это по отсутствию «солнца» в груди, а еще по пристальному взгляду Феникса, который словно пытался его из этой самой груди выколупать. Причем сейчас его интересовала явно не грудь!
— В чем дело? — холодно спросил он.
Настолько холодно, что я замерзла, как героиня фильма–катастрофы: мгновенно и без прелюдий. Хотя, если уж говорить о прелюдиях, совсем недавно полыхала от жара.
— Не знаю, — честно призналась.
— Ты была полна силы, Надежда. Я это чувствовал. Чувствовал не раз.
Да, бывают в жизни огорчения. Он смотрел на меня так, будто я его по меньшей мере обманула! А, между прочим, это он собирался меня… гм… использовать в целях получения дополнительного заряда для своей подсевшей батарейки.
Меня тут все только в этих целях и собираются использовать.
— Была, — сказала я. — Но сейчас ее нет.
— Или ты этого просто не хочешь, — последнее Феникс почти прорычал.
А вот это было обидно! Между прочим, я в самом деле почти провалилась в очарование, которое как наваждение окутало меня в этой спальне. Хорошо, что не провалилась! Хорошо, что где–то там во Вселенной перекрыли краник силы алой сирин, потому что с такими, как он связываться — себе дороже.
— Не хочу, — вскинула голову и гордо посмотрела ему в глаза. — Но не делиться своей силой, а проводить ночь с вами, ваше императорское величество.
Феникс скрежетнул зубами так, что по ощущениям они должны были посыпаться, но я не стала дожидаться этой чудесной картины. Потянула на себя простыню, завернулась в нее.
— Что касается силы, я правда готова была вам ее отдать. Но что–то случилось, и я понятия не имею, что. Возможно, стоило послушаться вашего лекаря. Или себя! Когда я почувствовала, что не хочу проводить с вами ночь!
Я сказала это второй раз?! Зачем я сказала это второй раз?!
Не дожидаясь ответа, соскользнула с кровати. Меня трясло (как ту самую героиню фильма–катастрофы, да), а еще хотелось позорно разреветься. То ли догнало случившимся с Лавэем, то ли случившееся сейчас оказалось мощнее, но я была близка к тому, чтобы начать хлюпать носом. Поэтому устремилась к дверям, не оглядываясь, но Феникс оказался быстрее:
— Ку–у–уда?! — прорычал он, перехватывая меня на подлете. В смысле, я уже почти схватила дверную ручку, узорчатую, резную, тяжелую, и почти потянула на себя такую же тяжелую дверь.
За миг до того, как это произошло бы, меня схватили в охапку и потащили назад, к постели. И все бы ничего, но его перышко, то самое, призрачное, скользнуло по моей щеке в невесомой ласке, погладило с такой нежностью, какой в этом бесчувственном, зацикленном только на своей силе, чурбане отродясь не было.
Я дернулась и принялась вырываться — так отчаянно, словно от этого зависела вся моя жизнь, что же касается Феникса, он только сильнее сжал руки. Поскольку тащили меня спиной
