Я махнул рукой и убрёл поближе к арене. Чтобы, если вдруг уборщик опомнится, что-нибудь да наврать.

И не то чтобы мне хотелось смотреть на Рифский допрос с приплюсовкой нойя.

Едва ли я мог пропустить что-нибудь весомое. Парниша при взгляде на физиономию Нэйша выполнил беспрекословный «буль» из пузырька и раскис вдвойне — от содержимого пузырька и от страха. Зашептал: «Не надо, пожалуйста, я всё скажу, мы из Справедливых, то есть сначала мы были Зелёными, а теперь Справедливые, а дрессировщики мучают животных, а им место совсем даже не в клетках, а…»

— Боженьки, — вздохнул я. Глядя на то, как неотвратимый в своём долге уборщик засыпает теперь круг арены белыми опилками.

Справедливые, Зелёные… Идеалисты наподобие Илая Стукнутого, только без королевской власти. Как правило — околознатного происхождения или из чрезвычайно образованных студентиков. Живущие чрезвычайно высокой идеей о том, что дикому зверю место на воле, а запирать зверушек — величайший грех.

«…а Эйми сказал мне: мы должны быть на этом Дне Травницы, должны устроить что-нибудь запоминающееся, он обещал всех нас вытащить, Эйми, у него отец из высших судей в Аканторе, а к проблеме нужно же привлекать внимание, а они все просто палачи, изуверы и палачи, они животных мучают, а животным не место в клетках…»

Сколько подробностей — и все ненужные, вир побери.

У короля Илая хотя бы существовало понятие о нужности заповедников и питомников. У этих самых Зелёных таковое понятие отсутствовало начисто. Зато существовали такие, как «насилие над природой», «принудительное удержание зверей» и «жестокое заключение». По отношению ко многим зверинцам в Кайетте — Зелёные, может, и были правы. Вот только эти олухи не то чтобы видели разницу между нами и переездным зверинцем, где на одну клетку по три алапарда.

«Мы… мы сейчас на ярмарках, на весенних ярмарках, а обычно бывают зверинцы, но я совсем недавно в Братстве, и Эйми сказал — мы не можем такое пропустить, потому что дрессировщики собираются вместе только раз в год, и нужно заявить о себе…»

— О, дорогуша, и как же вы собирались освободить бедных, несчастных зверушек из-под гнёта? Или вы хотели просто совсем немного облить кого-нибудь кровью, да-да-да?

«Опять угрозы от Громких», — приговаривала Гриз чуть ли не каждое утро — и аккуратно выкидывала конверты в особую корзиночку «для растопки камина». Зелёные, Справедливые, Освобождающие, Вольнолюбивые — Арделл всех их именовала «Громкими», за неизменные методы: жаркие письма с угрозами, крики и плакатики, отчаянные напрыги с речами. И демонстративные жесты. При мне, правда, кровью никого не обливали, но пара-тройка девах с горящими глазами и воплями: «Свободу бестиям! Палачи! Мучители природы!!» — пару раз задорно проскакали между клетками. Одна даже попыталась поиграть в «Освободите единорога» и открыть клетку с Аметистом. И чуть не была цапнута нервным единорогом за попец.

В общем, Гриз придерживается мнения о том, что все эти ребята — крикуны и мелкие пакостники.

Только вот крысиный инстинкт чует в лепете пакостника какой-то подвох.

«Мы… мы… Эйми сказал, есть средство… освободить зверей, он сказал… потому что бестии — часть природы и должны быть с ней! А это бесчеловечно — когда их дрессируют… вот, и он придумал вот это, с кровью… кровь падёт на них, понимаете? Это такая метафора, они же поработители и мучители, и мы решили, мы… пробрались сюда…»

— Количество.

Милый такой тон, от которого кишки жгутиками скручиваются — Нэйшу тоже что-то не нравится в этой чудной беседе.

«Нас… нас было одиннадцать, это тоже как бы метафора. В… в честь Хоровода Божеств, и шатров тут же тоже одиннадцать. Но мы прибывали поодиночке, в разное время… мы так договорились — чтобы была секретность… смешаться с толпой… И потом мы должны были ждать… и действовать п-по ситуации».

— Инструкции?

«Что? Нет… да… Ждать. Смешаться с толпой. И потом дождаться м-момента… заявить о себе».

— Каким образом выбирался объект?

Неправильный вопрос, господин дознаватель. Видно же, что малец не в курсе. Вот сейчас он проикает про то, что он решил поскорее, занервничал, такого делать не приходилось, выбрал шатёр, увидел кого-то, кого причислил к хозяевам — ну и устроил представление.

У меня вот другой вопросец.

— Кровь, — подал я голос, всё так же рассматривая старикашку-уборщика. — Откуда набрали и как пронесли в город.

«А мы… не приносили, нет… — угасающий ответ. — Эйти привёл… тут под мясной лавкой, на углу. Подвал. Мне там дали. П-пузырёк, да…»

— Адрес.

Парнишка вскрикнул — видно, Нэйш самую малость сжал пальцы на какой-то болевой точке.

— Не дави на него, — тихо предостерегла Аманда из-за спины. — Сейчас отключится, он под каким-то зельем.

— Я… я не знаю адрес… на углу такой ещё… вывеска большая… вензеля… улыба… улыбающийся о-ко-рок…

Парниша тихо захихикал, а потом так же тихо захрипел. До меня донеслись ругательства на языке нойя, и я наконец-то нашёл в себе силы оглянуться и взбежать по трибунам.

Парниша-пакостник безмятежно почивал с немного обиженным видом. Нэйш задумчиво разминал кисть, Аманда цокала языком, оттягивая парнише веко.

— Какой-то состав, чтобы предотвратить действие «Истины на ладони». При попытке применить зелье правды — удушье, потеря сознания и смерть. Кто-то очень и очень не хотел, чтобы его допросили, хм-м. Нервность могла быть побочным эффектом, возбудимость… пожелтение склер, как интересно, незнакомый эффект… О? Да, медовый, мальчик жив, я пока что дала ему универсальный антидот, но сонливость он не снимет, а расторможку давать опасно — можно посадить сердце.

Придирчиво рассмотрела дёсны парниши, стянула обслюнявленную перчатку жестом доктора, а не светской дамы. И выдохнула с игривой улыбкой:

— Как хорошо, что я дала ему «Пьяный язык», а не «Истину на ладони». Этот эликсир послабее, и я думала помочь ему совсем-совсем немножко. Впрочем, не следовало давать вообще ничего — бедный мальчик и так нам всё рассказал бы, верно, Рихард?

Нэйш уклончиво качнул головой и в кои-то веки не вернул игривую ухмылочку. Он рассматривал спящее тельце с досадой. И определённым желанием произвести вскрытие.

— Поищем мясную лавку или будем вылавливать остальных? — осведомился я у него. — Птички, конечно, уже выпорхнули бродить по площади. Но и на месте могло что-нибудь да остаться.

— У нас вообще-то другая задача, Лайл.

— Это призыв выполнять инструкции Гриз? От тебя?

Нэйш приподнял брови со слегка обиженным видом. Но втоптать меня в грязь блестящим ответом