Шрифт:
Закладка:
Меня словно магнитом тянуло в то коротенькое мгновение сегодняшней прогулки. Пережить его снова – и чтобы это прикосновение было не случайным. Закрыть глаза и представить продолжение. Поцелуй… и… не только…
Представилось так живо, что потом не могла отдышаться. Как будто на самом деле.
Твою же мать! Только этого не хватало! Не хватало для полного счастья влюбиться в Громова. Без взаимности. А если взаимно – то еще хуже. Не хотела я влезать в чью-то жизнь и разбивать ее. Не хотела быть для кого-то Инессой. Я помнила ту брюнетку в аэропорту, которая встречала Феликса. А потом он быстро пролистнул ее фотографию в телефоне, когда искал в галерее фото дочки, чтобы показать мне, но я заметила.
А ведь даже мысли не возникло, почему он предложил мне поехать в питомник. Сестра не смогла, но почему не взял свою подругу? Поссорились?
Господи, не хочу об этом думать, не хочу!
А если не могу не думать, лучше уж тогда держаться от него подальше. Пока еще не вляпалась окончательно. Пока еще можно поставить блок.
Решить что-то – это спринт. Выполнить решение – марафон. Такой маленький монотонный ежедневный подвиг. Маленький, но весящий целую тонну.
«Привет, Ира».
«Привет, Феликс».
И спрятаться от его взгляда за Виталика, за Карташова. А после репетиции сразу же вызывала такси и бегом, бегом – чтобы не предложил подвезти. Он все еще по инерции кидал мне в воцап какие-то смешные картинки, записи. Я отвечала: «спасибо». Предложил снова сыграть вместе на последнем летнем концерте Дома музыки – отказалась. Сказала, что нет времени на репетиции. А сама репетировала дуэт с Олей Шамшиной.
Феликс явно не понимал, в чем дело. Однажды даже спросил, не обидел ли меня чем-то.
Нет, ответила я, натянув резиновую улыбку. И убежала со скоростью визга.
Я думала, что такая вот социальная дистанция поможет. Но, похоже, зараза проникла слишком глубоко. С каждым днем становилось только тяжелее. Я ждала отпуска. Папина Ира предложила поехать в августе в Геленджик к ее тетке.
«Тебе надо отдохнуть, - заявила она. – Отоспишься, отъешься, наплаваешься в море. Станешь похожа на человека».
Подразумевалось, что сейчас я на человека не похожа. Обидно, но смахивало на правду. Раз так, почему бы и не в Геленджик? Оставалось продержаться июнь и июль.
В день сборника я проснулась в самом распоганом настроении. В окно царапалось солнце, а на душе было черно. Ну а чтобы жизнь окончательно не казалось медом, у концертных туфель порвался ремешок. Никакие другие к платью не подходили, тем более мне надо было не сидеть, спрятав ноги под подол, а стоять у всех на виду. Психанула, села на маршрутку и поехала в «Стокманн», где были мои любимые обувные магазины. Ну а заодно чтобы немного поднять настроение шопингом.
Походила, купила туфли и еще всякого-разного, посидела в кафе, и даже, вроде, отпустило. Но тут судьба решила снова надо мной посмеяться. Как будто всего предыдущего было мало.
Я уже собиралась на выход, когда услышала до дрожи знакомый голос:
- Ира? Ну где бы мы еще встретились?
-----------------------
*известная цитата из романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»
Глава 30
С Дарюсом мы познакомились, когда я перешла на второй курс консы. Поклонников у меня всегда хватало – в основном таких же музыкальных мальчиков. Но я была с головой в скрипке, да и размениваться по мелочам не хотелось. С одной стороны маячила недосягаемая планка шестидесятилетнего брака Деда и Бабаллы, с другой – бросившая нас мать. Я знала, как идеально и как не надо. Обычные земные отношения представляла смутно.
Совсем уж недотрогой я не была, с парнями встречалась, но ни одно мое увлечение не вышло за рамки легкой платонической влюбленности. Секс меня одновременно жгуче интересовал и панически пугал, причем второе перевешивало.
В тот день мы закрыли летнюю сессию и решили это дело отметить. Мы – это я, Светка Соловьева и Танька Никольская, мои подружки-одногруппницы. Сходили в ночной клуб, а потом отправились погулять – белые ночи же! Вышли к Неве, полюбовались на развод мостов, и тут к нам подкатила компания парней. Слово за слово – познакомились, пошли дальше вместе. Они оказались волейболистами казанского «Зенита», в Питер приехали на игру чемпионата России.
На тот момент волейбол для меня был чем-то из другой вселенной. Я даже в школе на физкультуре в него не играла. У музыкантов же лапки! Папа ходил к физруку и договорился, что я буду заниматься чем-то менее травмоопасным. В целом-то я была довольно спортивной. В секции не ходила по причине загруженности в музыкалке, но легкая атлетика у меня шла на крепкую пятерку.
А наши новые знакомые оказались профи, играли в Суперлиге, причем в самом крутом клубе, многократном чемпионе страны. Не футбол, конечно, не хоккей, но все равно парни с деньгами. Мне казалось, что такие знакомятся с девушками совсем в других местах, уж точно не на улице. Хотя знакомство получилось мимолетным: погуляли немного, поболтали и распрощались. Может, они и рассчитывали на что-то другое, но как-то в ту сторону не свернуло.
Вот только один из них попросил у меня телефон. Сказал, что часто бывает в Питере. Парень был вполне симпатичным, и номер ему я дала. Хотя и не думала, что действительно позвонит. А он взял и позвонил. Через месяц, когда я уже о нем совсем забыла. Сказал, что приехал на три дня, предложил встретиться. Мы встретились – и все завертелось в темпе presto*.
Дарюс был старше меня на три года, родился в Каунасе. Отец литовец, мать – русская. После развала Союза семья переехала в Питер. Волейболом он занимался с детства, очень серьезно. Учился в школе олимпийского резерва, играл в питерском «Автомобилисте», потом перешел в казанский «Зенит».
В тот раз Дарюс приехал повидаться с родителями и решить какие-то дела в университете – учился он на заочке в Лесгафта**. Однако большую часть из тех трех дней мы провели вместе. Напор там был явно не прибалтийский. Цветы, рестораны, комплименты – все красиво. Да я особо и не сопротивлялась, он мне понравился: высокий, роскошно сложенный блондин с голубыми глазами, и сам по себе не одноклеточное. Хотя от классической музыки
