Позже той ночью я не мог уснуть, поэтому, зная, что Элси выжила, проник в больницу, в которую ее доставили, чтобы за ней могли приглядеть до утра. Они должны были убедиться, что она ничего не вспомнит, когда проснется, и примет недомогание за последствия отравления. Никто из врачей не задает вопросы, потому что всю больницу курирует «Стикс». С виду она выглядит как обычный госпиталь, но ежедневно с нашими ребятами случается столько разного дерьма, что три этажа, напичканные лучшим оборудованием и всевозможными лекарствами, – больше чем простая необходимость.

На дежурстве Уэйд.

– Оставь меня, – говорю, входя в палату.

Элси спит, ее лицо все еще бледное, но уже потеряло болезненный зеленый оттенок. Значение пульса на аппарате в пределах нормы, и это знание успокаивает биение моего собственного. Медленно подхожу к кровати, не понимая, что вообще здесь делаю, и сажусь в кресло для посетителей, закрывая глаза. Возможно, я задремал, но легкие вздохи пронзают воздух, и мои глаза снова распахиваются, фокусируясь на девушке, чьи светлые волосы разметались по подушке. Ей снится кошмар, даже во сне она не может найти покоя, издавая жалобные стоны.

Часы показывают, что я просидел здесь уже целый час, пора уходить, но ноги будто приросли к месту. Голова Элси снова дергается, и я заставляю себя встать, не давая мозгу разложить по полочкам события вечера. Наклоняюсь над кроватью, нависая над девушкой на расстоянии дыхания, и тихо шепчу:

– Спи, это просто сон. Теперь ты в безопасности. – Не удержавшись, оставляю короткий поцелуй на холодном от пота лбу и выпрямляюсь, покидая палату, пока звуки беспокойства за моей спиной затихают, сменяясь мирным сопением.

Глава 12

Элси

Наши дни

У всех воспоминаний есть одна отличительная черта – как бы мы ни старались воскресить пережитое, смешивая одни и те же компоненты реальности, они так и остаются всего лишь нашим прошлым. Эти события прочно вплетаются в паутину времени, формируя новые витки на жизненной спирали. Воспоминания – это ловушка для тех, кто любит предаваться ностальгии вместо того, чтобы жить сегодняшним днем, и время от времени я тоже в нее попадала.

Так уж вышло, что негативный опыт сильно травмировал мое сознание, вырезав на нем рубцы намного глубже, чем те, что остались от счастливых мгновений. Я жалела, что не попала в число тех, чей мозг делал психике одолжение, блокируя все плохое, плотно запечатывая дурные воспоминания глубоко-глубоко в подсознании. Было так много вещей, которые я бы хотела забыть…

Третья годовщина гибели Дэмиена, и третий раз, когда я не могу положить цветы на надгробие, все еще опасаясь встречи с Карсоном Каллаханом, отцом Дэма и человеком, что угрожал мне расправой. Я покидала Бостон в спешке, полагаясь на инстинкты и небольшие сбережения, которые слишком быстро закончились. Перебиваясь случайными подработками, моталась по стране в поисках безопасного дома.

Наоми настояла на том, чтобы я меняла номера как можно чаще, поэтому все мои нынешние знакомые были уверены в том, что я растяпа, вечно теряющая телефон. Да и звонить было некому, поэтому в последнее время пользовалась одноразовыми аппаратами с предоплатой и короткими сеансами переписки в закрытом чате.

NaOname: Как ты?

User41817191915: В порядке. А ты?

NaOname: Нуу… вчера я попала под дождь.

User41817191915: ХА! Чтобы попасть под дождь, тебе пришлось бы выйти из дома. Степень вероятности такого события примерно равна воссоединению Джастина и Бритни)

В ответ прилетела исчезающая фотография пары кед, утопающих в грязной луже.

NaOname: Пришлось немного прогуляться, чтобы проверить одну теорию.

User41817191915: На всякий случай ущипнула себя за руку. Надо же, это не сон! И что за теория? Пожалуйста, скажи, что бог смиловался и ты поболтала с реальным человеком хотя бы минуту.

NaOname: Я говорю с тобой, ты кажешься вполне реальной.

Мы никогда не обсуждали, что случилось с Наоми за годы пребывания в приемных семьях, но я не переставала верить, что однажды она сможет преодолеть свою травму и подружится с кем-нибудь кроме меня.

Некоторое время переписка сводилась к болтовне о незначительных мелочах, пока желание поделиться недавними событиями не стало особенно острым. Поэтому я в двух словах рассказала о знакомстве с Уиллом, упомянув свои чувства, которые с каждым нашим новым столкновением становились все более и более смешанными.

NaOname: Мне нужно его фото, загружаю имя в базу.

User41817191915: Не будь параноиком, в городе сезон туризма, такое случается каждый год. Готова поспорить, скоро ему здесь наскучит и он вернется в свою привычную рутину.

User41817191915: Не думаю, что есть поводы для беспокойства.

NaOname: И все же будь осторожна.

User41817191915: Да, мэм. Я скучаю…

NaOname: Я всегда рядом!

User41817191915: … виртуально. Когда я смогу вернуться?

Точки, свидетельствующие о наборе сообщения, пропадали и появлялись несколько раз. Пауза затянулась, скручивая мой живот в приступе тошнотворного беспокойства. За три года я ни разу не усомнилась в способностях Нао, но теперь в воздухе сгустилось ощущение недосказанности, от которого было, мягко говоря, не по себе. Перед моим отъездом она ясно дала понять, что время предстоящего скитания слишком неопределенно, но ведь, как и любое событие в истории, все произошедшее быстро забывается, а значит, вероятность, что Каллахану по-прежнему есть до меня дело, с каждым днем все больше стремится к нулю.

NaOname: Я думала, тебе нравится город… учеба, новые друзья, и все такое…

User41817191915: Так и есть, но я хочу домой. Сегодня пришлось положить цветы к безымянной медной статуе.

NaOname: Мне жаль, поверь, я делаю все возможное.

User41817191915: Я знаю.

В углу чата начался обратный отсчет, установленный Наоми – дополнительная мера безопасности, стирающая переписку до того, как ее смогут отследить.

NaOname: Береги себя. И пришли мне фото того парня.

User41817191915: Ты бредишь)

NaOname: ⚇

User41817191915: Пока.

Вот и все… Я вышла из системы, поставив блокировку, и погладила экран пальцем, а потом для чего-то стерла отпечаток рукавом толстовки. Местами ткань давно продырявилась, но это по-прежнему была моя любимая вещь в гардеробе. Мои нынешние подруги искренне считали, что с сиреневым и его оттенками в моем шкафу серьезный