– Да, я очень старался и сделал что мог! – Клиф устроился на единственно чистом сидении в машине – водительском, тоже выглядывал из окна и радовался зрелищу, а ещё тому, что рядом, пусть даже отделённый стеклом, стоит его человек: просто приятно, когда он близко! – Может, и её стуль того…

– Неее, если она сядет на мокрое, то сразу же вскочит с него и не поедет! – авторитетно фыркнул Фёдор. – Ещё тут останется!

– А сейчас, думаешь, не останется? – заволновался Клиф, глядя, как Ирина ошеломлённо роняет грязное ведро на землю и смотрит на свои руки так, будто вообще в первый раз их видит.

– Сашааааа! – боевой клич валькирии, сменившийся воплем ярости, перешёл в полузадушенные подвывания. – Сашааа! Что ты стоишь? Помоги мне!

– Ээээ… Тебе бы в душ…

– Где? Где тут душ? – чуть не шёпотом простонала Ирина, напрочь забывшая об исходной цели своего приезда и думающая только о том, чтобы смыть с себя эту омерзительнейшую грязь!

– Да вон там, под яблонями есть летний душ. И вода уже прогрелась… – Александр сам себе удивлялся. Он много лет по-настоящему любил эту женщину, переживал за неё, старался порадовать, оберегать от бед, но всё имеет свой предел. Нельзя же, в самом деле, всерьёз уповать на то, что любящий, покладистый и терпеливый человек навсегда останется таким, несмотря на весь холод и пользовательское отношение, которым его щедро потчевали долгие годы.

И вот теперь Александр машинально подумал о том, что как раз туда, под яблони, он и нёс удобрение. «Как раз туда всё и попадёт! Не думаю, что Ирина как-то сильно навредила исходному составу… А деревянную решётку от душа я потом вымою как следует. Могу и кипяточком обдать: вытащу к гаражу и оболью!»

Мысли были неспешные, приятные даже. Вот она, его дача, его дом! Тут спокойно… было, пока Ирина не приехала. И будет спокойно, когда она укатит в Москву, а она точно укатит! Вон как верещит под яблонями о том, что ей нужно срочно спасать волосы и кожу!

«Уедет, а я тут всё приберу, Клифа покормлю, редиску ещё полить надо!»

Ему вспомнился Иринин вопрос по поводу работы. «Не думал, что так скажу, но я даже доволен, что всё так вышло! Да, приостановление деятельности из-за нарушения требований охраны труда штука крайне неприятная, но они это переживут».

«Заработаем меньше, конечно, но это не конец света! – рассуждал Александр, выбирая в своих вещах джинсы и футболку для Ирины. – Тем более что устранение проблемы не моя головная боль».

Партнёр, честно признав, что облажался именно он, решил сам заняться исправлением ситуации. Нет, он очень хотел привлечь к делу Александра: обидно же в одиночку раскапывать собственные завалы, но после очередного звонка Ирины отчётливо понял, что Сашке сейчас нужно просто выжить, приноровиться к новым условиям, успокоиться и найти ту самую точку в пространстве, с которой он может начать выстраивать свою жизнь заново.

«Не-не, ему сейчас ещё добавить проблем с охраной труда и всё… и не будет у меня партнёра! Пусть передохнёт!»

Вот Александр и передыхал, раз уж появилась такая возможность. Даже сейчас, когда яблони около летнего душа клонились от рычания его громогласной почти бывшей супруги, он чувствовал себя как в детстве – «в домике». Это же так просто: достаточно свести ладони над головой, крикнуть преследователям «а я в домике», и погоня теряет свою яростную силу, послушно огибая твоё убежище, твою крепость, не принося тебе ни малейшего вреда.

Клиф, брезгливо обходивший грязевую полосу, оставшуюся за Ириной на чистой плитке дорожки, нырнул в прохладную домашнюю чистоту и потёрся о ноги хозяина.

– Ничего-ничего… скоро она уедет! Понимаешь? Сейчас я ей полотенце и одежду отнесу! – Александру нравилось говорить с котом: тот всегда очень внимательно слушал, а иногда и отвечал выразительным мяуканьем с забавным пофыркиванием. Вот как сейчас.

– Конечно уедет! И ехать ей будет весело и интересно! – согласился Клиф. – Ты давай иди, относи ей шкурки и провожай скорее. У нас с тобой ещё дел куча и котлеты не сделаны, а я их очень уважаю!

Ирина вылила на себя полный флакон мужского шампуня, измылила целый кусок хозяйственного мыла и спустила налитый доверху бак тёплой воды, стараясь избавиться от запаха. Получалось из рук вон плохо!

– Проклятое место! Это же какое-то фатальное невезение тут! А всё из-за этого барана! Нет, из-за козла моего!

При слове «козёл» перед лицом снова отчётливо взмыла вверх зловонная жижа и аж горло перехватило от мерзкого ощущения. Ирина схватила жёсткую мужнину мочалку и начала тереть физиономию, стараясь избавиться от вони и воспоминаний.

– Ккккоззззёл! – прошипела она и снова закашлялась: организм чётко запомнил и накрепко связал это сочетание звуков и отвратительнейшее ощущение из всего, что Ирине пришлось в жизни пережить!

Условный рефлекс накрепко впитался вместе с запахом и явно не собирался покидать Иринино сознание!

– Ир! Я тебе полотенце принёс и одежду! Вот тут на яблоне положу! – Александр разумно не стал приближаться к занавеске летнего душа: и на расстоянии было понятно, что старания жены особым успехом не увенчались. Напротив, хвойный аромат его шампуня и запах хозяйственного мыла как-то забавно вплелись в «удобрительное» амбре, покрывающее Ирину с ног до головы, усиливая и оттеняя особенно омерзительные его ноты.

Невнятные выкрики и булькающее шипение, доносящиеся из-за занавески, он принципиально слушать не стал, а переглянулся с верным Клифом и отправился включать шланг – промывать дорожку.

Ирина отчётливо поняла, что такое фиаско. Оно было ощутимо всей кожей и вполне-вполне осязаемо.

– Ир, я там тебе ещё мешок положил. Ну, чёрный такой, для мусора, вещи туда сложить, – донёсся приглушённый плеском воды голос мужа. – Ты их забери, потому что, если оставишь, я выкину сразу: на них куча мух уже прилетела.

Смотреть на то, во что превратился её дорогущий летний шёлковый костюм, специально надетый для усиления мужеподавляющего эффекта, Ирине не хотелось, а пришлось: он лежал прямо у занавески летнего душа, благоухал и жужжал мухами.

Одетая в мужские джинсы, футболку и кроссовки, с чёрным пакетом в руках и ярко-красной физиономией – жертвой мочалки, хозяйственного мыла и неуёмной ярости самой Ирины, она прошла мимо невозмутимого Александра, отмывающего дорожки, так, словно она английская королева, а он – садовник.

Впечатление несколько портил запах и жадное мушиное жужжание, сопровождавшие этот «парадный выход».

Она вышла из калитки, далеко обошла валяющееся на земле ведро и обернулась, открывая водительскую дверцу.

– Я тебе этого никогда не прощу! Ты меня понял? Ни-ког-да! – голос снова сорвался на визг, хрупкое самообладание пошло трещинами… Ирине дико захотелось пнуть ведро к мужу, обдав и его этим самым ценным веществом.

Что именно надо было не прощать и в чём, собственно, виновен Александр, она