Вот надо же было мне обратить на нее внимание на втором курсе. Глаз не мог отвести от этого рыжего шустрого пятнышка, что носился по академии со скоростью ветра. Другая. Яркая. И живая. Тогда же Семаргл и зажег в моем сердце тот самый огонь, что до сих пор не мог потухнуть. А ведь я пытался отстать от Велички, видел, что она не желает иметь со мной никаких дел. Но сейчас… Мы были связаны. Узами, что крепче Алатырь-камня. Узами, что останутся с нами на всю жизнь. Мне кажется, мы оба еще до конца не осознавали, что это значит. Без меня меня женили, как говорится. И я вроде как не сильно опечален. Другое дело, что Велислава молчит об этом, а я не решаюсь завести разговор о будущем. То, что мы будем работать двойкой — очевидная вещь. Но осознавали ли ведунья, что мы не сможем жить отдельно друг от друга… Длины нашей связи просто не хватит.

— Чудесная мелодия, — девушка прикрыла глаза, полностью отдаваясь мелодии и моим движениям. — Зря я пропустила предыдущие.

— Ты ничего не упустила, — подбодрил Величку. — Было тухло и скучно.

— В этот раз иначе? Что же изменилось?

Неужели она действительно не понимала, что именно изменилось? Я смотрел в ее голубые глаза, на притягательную улыбку и мысли мои занимали совершенно неприличные вещи. Я бы прямо сейчас прервал танец, увел бы ее на балкон и…

Танец наш действительно прервался. Но не потому, что я этого хотел, хотя сразу догадался по изменившемуся лицу Вели, кто именно стал причиной нашей остановки.

— Богдан, — за спиной раздался знакомый голос, и на плечо мне легла девичья ладошка. — Богдан, нам нужно поговорить.

Лала. Всегда она. Как же я устал.

— Ты же видишь, что я занят, — чуть более резко ответил я, оборачиваясь к ацыге.

— Но это серьезно. Мне надо кое-что тебе рассказать.

— Говори, — я увидел, что Величка пытается отойти, но давать ей такую возможность не собирался. Переплел наши пальцы и крепко сжал.

— Не переживай, — она попыталась отстраниться. — Танец все равно подошел к концу.

— Ты говорила, что готова танцевать до утра, — заметил я. — А еще даже не полночь.

Глаза ее расширились от удивления, но уходить девушка уже не спешила. Я тем временем повернул голову к Лале.

— Если хочешь что-то мне сказать, то говори при Велиславе.

— Нет! — воскликнула она и яростно замотала головой. Я только сейчас заметил, что ацыга совершенно не выглядит наряженной. Ни тебе прически на голове, ни платья в цветах ее народа. Это было совершенно не в ее манере. Лала любила привлекать внимание, но не таким же замысловатым образом. — Она услышит! Услышит! Ты ничего не понимаешь. У меня есть всего пара минут.

Девушку забила легкая дрожь, а из глаз брызнули слезы. Как тогда, на аллее, когда она бежала от тумана.

— Лала, кто услышит? — подала голос Величка. Несмотря на их натянутые отношения, ведунья выглядела взволнованно. Она даже потянулась рукой к ацыге, но та шарахнулась в сторону.

— Не трогай меня, нечестивая! Не трогай!

— Перестань! — уже я попытался успокоить Лалу, но она даже мне не позволила до себя прикоснуться.

— Она узнает. Услышит. Ты должен помочь! — крикнула она прямо мне в лицо, а потом шепотом добавила: — Пожалуйста…

Глаза ее бегали из стороны в сторону, и она больше не фокусировалась на моем лице. Ее крики привлекли всеобщее внимание, и в нашу сторону уже направлялись преподаватели и магистры. По толпе же гуляли недовольные шепотки:

— Снова она портит все!

— Худоумная ацыга!

— Баламошка!

И Лала все услышала. Она стала оглядываться, крутиться на месте, пытаясь понять, кто именно позволил себе оскорбить дочь самого баро.

— А вы все слепы! — прорычала она из последних сил. — И скоро пожалеете об этом!

И, ухватившись за виски, ацыга стала выть, словно дикий раненый зверь. Голова ее запрокинулась назад, и крик, сравнимый разве что с воплем обреченного на неизбежную и страшную смерть существа, разнесся по бальной зале. А вместе с ним затряслась земля.

Мощные толчки из-под земли сотрясли помещение, и люди, как шахматные фигуры на доске, один за одним стали падать на пол. Люстры на потолке угрожающе задребезжали, норовя упасть кому-нибудь на голову. И так же резко, как началось, все и закончилось.

Я прижал к себе испуганную Велиславу, из уст которой раздался закономерный вопрос:

— А где Лала?

Но ацыги нигде уже не было видно.

Глава 38

Хвала Сварогу никто из адептов не пострадал. Лалу нашли очень быстро: она сидела на полу в коридоре, прямо за двустворчатыми дверями. Стоило толпе хлынуть за пределы бальной залы, как ее подхватил один из магистров и вывел на свежий воздух.

Там нас всех собрали в группу, осмотрели на наличие травм, которые исчислялись лишь мелкими царапинами и ушибами, но не более того.

— Как думаешь, что это было? — спросила меня Нежана, кутаясь в мантию, которую ей услужливо предложил Добрыня. Ночь сегодня выдалась прохладная. Богдан же где-то раздобыл шерстяной плед и заботливо укутал меня в него, словно гусеницу в куколку, из которой потом вылупится бабочка. Ну, только если очень сильно потрепанная.

— Катаклизм, — заметил кто-то стоящий рядом.

Я же так не думала. Наша страна находилась на равнине. Мы не славились горами, морями и другими предвестниками возможных бедствий. Тут явно было что-то иное.

— Я ставлю на магию, — уверенно произнес Бачевский. — Вы же все видели, что творилось с Лалой. Ацыги очень чувствительны по своей натуре.

И я была с ним полностью согласна. Поведение дочки баро меня волновало даже больше, чем землетрясение, которое в наших землях ну никак не могло произойти.

— Адепты! — громкий, усиленный магией голос Говена разлетелся по двору академии, заставляя всех собравшихся затихнуть. Ректор стоял на балконе, откуда его хорошо было видно. Бледное-пепельное лицо, руки, вцепившиеся в каменную ограду с неимоверной силой. Все это говорило мне о том, что дела еще хуже, чем мы могли бы представить.

— Прошу всех сохранять спокойствие и здравый разум. Академии Равновесия ничего не угрожает. Был сломлен защитный барьер, но его уже восстанавливают духи-хранители.

— Это было нападение? —