не наоборот. И надо отдать должное: сон у неё здоровый и крепкий. Так что разбудить её — это ещё та задача.

Она, скорее всего, в ванной. Девушки всегда беспокоятся, как они там утром выглядят, не нужно ли принять душ и расчесать волосы. Но и из душа тоже не доносилось ни звука. Ладно, сейчас посмотрим, куда спряталась моя трусиха.

Заглянул на кухню, в душ, даже выглянул на площадку. Тишина полная. Поехала в гостиницу, догадался я. Испугалась нашего общего утра. Вот же неисправимая глупышка. Набрал её номер. Гудки идут, но на звонок не отвечает. Значит, в гостинице. Скорее всего, стоит под большим напором воды. И, возможно, уже жалеет о том, что произошло. Вчера вечером её настроение резко уползло вниз.

Переживал ли я о том, что случилось? Конечно, переживал. Но не потому, что может появиться ребёнок. Переживал, потому что очень молода она ещё, это был её первый раз, а тут такое чп. Самому очень неприятно, что так всё произошло. Волнуется девочка, думает, что будет, если придётся ей рожать.

Если придётся, то возьму замуж. Ведь хорошая девочка встретилась. И физически, как показала наша короткая связь, мы подходим друг другу. Надо срочно ей сообщить об этом.

Набираю, снова не поднимает. Да что это такое… Быстро собираюсь, вызываю такси и уезжаю в гостиницу. По пути нервно вращаю телефон в руках. На меня начинает давить непонятная тревога.

— Никита Дмитриевич! Доброе утро, — окликает меня молодая девушка-администратор. — И вы сегодня так рано?

— Не понял? Что значит и вы? — нехорошее предчувствие окутывает меня с ног до головы.

— Девушка, для которой вы просили оставлять ключ, очень ранним утром приехала, а буквально перед вами с вещами уехала на такси. Минут сорок назад.

Я, не дослушав до конца её рассказ, выбегаю из гостиницы, на ходу набираю номер Сан Саныча и спешу к проезжей части дороги, чтобы не терять драгоценные минуты. Вот отшлёпать козявку не мешало бы, честное слово, за такое поведение. Что за вредная Колючка?

— Запрыгивай, — Сан Саныч ещё ни разу не подводил меня в Минске, когда требовалась срочная помощь.

Выслушав пункт назначения, он быстро разворачивается. Машина срывается с места, и мы уносимся в сторону Московского шоссе. В пути набираю и набираю её телефон. Примерно на двадцатом звонке после значительного количества гудков, наконец, абонент с другой стороны мне отвечает.

— Никита… Прости…

— Маргарита, что случилось? Ты где?

— В аэропорту, — так, мы двигаемся в верном направлении. — Уже объявили посадку. Прости ещё раз.

— Маргарита, что это значит? — сам одним глазом смотрю на часы.

Да, это утренний самолёт на Москву. Понимаю, что уже не успеваем. Сан Саныч старается, но мы только выехали из города.

— Маргарита, пожалуйста… Слышишь меня? — мой голос срывается. — Расскажи, что произошло? Давай ты отложишь поездку. Я оплачу все расходы. Только дождись, пожалуйста, меня. Не улетай.

— Я не могу, Никита. Всё хорошо. Правда, всё очень хорошо. Я приземлюсь и тебя наберу. Не волнуйся.

— Марго, — перебиваю её. — Почему ты бежишь?

— У меня проблемы. У родителей, — неуверенно отвечает она, скорее всего, врёт.

— Хорошо. Я понимаю. Скоро будет следующий самолёт. Дождись меня, мы всё обсудим. Или я полечу с тобой. Марго? Ответь, пожалуйста…

— Никит… Прости… Так надо. Я позвоню вечером.

Отключается. Набираю снова. Аппарат абонента выключен.

— В Минск? — интересуется Сан Саныч.

— Да.

— Упрямая девочка. Я ещё тогда заметил.

— Не то слово. Сан Саныч, сможешь меня часам к трём в аэропорт отвезти?

— О чём речь, это даже не обсуждается. Полетишь за ней?

— Да, всё улажу здесь по делам. Соберу вещи. И полечу за ней. Как бы чего не натворила. С горя…

— Что-то случилось?

— Ой, Сан Саныч. Позже об этом.

— Понял.

Вечером, приземлившись в Краснодаре, сажусь в такси, называю станицу и выдыхаю. Через час-полтора заключу в свои объятья мою девочку. Даже ругать не стану, главное, прижать к себе. Главное, увидеть её. Сейчас это почему-то кажется таким важным и нужным.

По пути снова набираю её номер. Отвечает сразу.

— Никита, а я только собиралась тебе позвонить, — неужели, прямо сама и собиралась, думается мне в ту секунду, но в её голосе слышится радость.

— Обнадёживает. Как добралась?

— Хорошо.

— Что делаешь? — решаю пока ей не сообщать о том, что скоро буду у неё.

— Собираемся ужинать с родителями.

— Как интересно. Давно они приехали? Ты же в субботу должна была только прилететь.

— Вчера, — грустным голосом сообщает она.

— Всё нормально?

— Да, — как и прежде, из неё всё надо вытягивать клещами.

— Прости, у меня второй звонок, если можешь, повеси. Или перезвоню сам, — переключил вызов. — Да, слушаю, Тарас.

— Никита, ты добрался до места назначения?

— Да, подъезжаю.

— Хорошо. Мне просто Серёга звонил. Завтра в девять утра ты должен быть у следователя по повестке. Серёга и Ирка уже вылетели.

— Это всё по старому делу. Нас дёргают как свидетелей.

— Не совсем. Есть риск, что и тебя может зацепить. Ты же написал заявление на увольнение. Вот этим и воспользовались твои недоброжелатели. Не вовремя ты решил сменить работу.

— Разберусь. Ладно, я уже на месте. Поговорю с Марго и буду искать ночной поезд. В крайнем случае, на такси доберусь. Успею. На связи, пока. Остановитесь у школы, пожалуйста. Спасибо.

Выхожу. На улице начинают зажигаться фонари. Здесь намного теплее, чем в Минске. Вот вредная девчонка, опять телефон отключила. Так, а это что за смс?

«Никита, выйду на связь с другого телефона через пару дней. Прости ещё раз. Знаю, что волнуешься. Но так надо. Хочу сама решить свои проблемы. Скоро увидимся. Скучаю».

— Твою дивизию, скучает она, — редкие прохожие стали оборачиваться на меня. — Простите, в станице школа одна?

— Да, — женщина лет пятидесяти внимательно на меня посмотрела. — А что вы хотели? Я преподаю в этой школе и всех знаю.

— Мне нужна Маргарита Островская. Она учитель младших классов.

— У нас нет начальной школы вообще. И учителя такого нет.

— Не может быть, — показываю фотографию Марго на телефоне.

— Нет, нет такой здесь.

— Спасибо. Простите.

Эх, Колючка, что же ты делаешь? Где логика у таких женских поступков? Что я должен был понять? В сердце врывается горечь и опустошение. И тоска. Безысходная и беспроглядная. Как мне тебе теперь помочь? Где ты? Что случилось?

Набираю Тарасу, объясняю ситуацию. В станице уже стоит такая темень, что глаз выколи. Где-то вдалеке лают собаки, а луна периодически прячется за тучами, навеивая грядущее моё одиночество.

— Поезжай домой, — друг прав, надо ехать. — Я постараюсь по номеру телефону разыскать её адрес. Ты всё