вас успокаивает плавание в ванной, полной крови младенцев.

Девушка опять хихикнула.

— Это дело привычки. На самом деле нам тут комфортно. Да и вы скоро привыкнете.

— Да? — Я даже растерялась.

— Ну вы же пришли за дизайн-проектом? Значит, не раз к нам придете. У нас была клиентка полгода назад. Начала как обычно: «Мне пастельную гамму, легкий беж», — в общем, стандартный набор. А потом недели через три заявляет — все не то, хочу радикально красный цвет! Пришлось переделывать. Но мы это с удовольствием делаем. Философия нашей компании — учим не бояться цвета!

Я не стала переубеждать девушку в том, что пришла за дизайн-проектом. Вдруг она заставила бы меня ждать.

Мы дошли до последней перегородки и секретарь, стукнув, заглянула за нее.

— Роман Валерьевич, к вам пришли.

Она жестом велела мне пройти, а сама направилась к своему столу.

Я зашла за перегородку и оказалась в просторном отделе, выполняющем роль кабинета. Просторным он показался мне потому, что, кроме стола самого начальника, других тут не было. Роман Иртеньев поднялся из-за стола, поправляя галстук. Что примечательно, его стол был ярко-синим. Мне показалось, что моя головная боль усилилась.

— Приветствую! Присаживайтесь. Чай? Кофе? Воды?

— Кофе, пожалуйста, — попросила я.

— Лиза! Два кофе! — крикнул Иртеньев в проход. Откуда-то издалека послышался голос секретарши:

— Хорошо, Роман Валерьевич. Секундочку!

— Если я правильно помню, у вас двухуровневая квартира на Гурьева?

— Ой, нет, — я слабо улыбнулась, — у меня труп вашей сотрудницы. Я звонила вчера.

— А… — Иртеньев моментом изменился в лице, но постарался не выдать своего разочарования. — Я вас перепутал с клиенткой. Что вы хотите узнать?

— Я…

— Только учтите, — прервал меня он, — я разговариваю с вами из одолжения и ради одной из лучших моих клиенток. Но предпочел бы этого не делать.

Я подняла бровь. Мне приходило в голову, что беседа о покойной сотруднице не будет приятной для ее босса, но что она может вызвать такое неприятие, я не предполагала.

— Я всего лишь хотела поговорить о девушке, которая у вас работала и, насколько мне известно, была довольно ценным сотрудником.

Иртеньев поморщился.

— Я бы не стал утверждать это так категорично. Профессионалом ее трудно было назвать. Всегда в своих мыслях, всегда витала в облаках. Спорила со мной…

— А вы не любите, когда с вами спорят?

Дизайнер осклабился.

— Послушайте. Я понимаю, что в спорах рождается истина. Но это утверждение как максимум спорно, а как минимум не работает по отношению к наемному сотруднику. В конце концов, я открывал свое бюро, чтобы продвигать мое личное понимание дизайна. — Я невольно бросила скептический взгляд на красную стену, и Иртеньев поймал его: — Да, моя философия заключается в создании пространства за счет ярких цветов и фактур. И Полина пришла сюда именно из-за этого. Она хотела со мной работать, и ей это нравилось. У нас самые крутые заказчики в городе. Бизнесмены! Политики! Банкиры! Экстра-класс! Такого опыта не наберешься ни в одной конторе города. И да, я не люблю тратить время на споры. В конце концов, в этом бюро не демократия. Мое мнение тут важнейшее.

— Поняла, — торопливо перебила я, — но я пришла говорить не о характере Полины. Расскажите, не было ли у нее конфликтов по работе.

Иртеньев захлопал глазами, словно ему было сложно переключиться с одной темы на другую. Последовала пауза, в течение которой дизайнер, очевидно, пытался подобрать слова. Он поерзал на стуле, отчего тот издал протяжный жалобный скрип, и наконец, откашлявшись, заговорил.

— Особых конфликтов не было, разногласия — это типичная ситуация для рабочего процесса.

Я поняла, что Иртеньев не договаривает, и уставилась на него своим фирменным ястребиным взглядом, давая понять, что меня так просто не проведешь.

— Ну правда, — дизайнер поднял вверх ладони, словно показывая, что ему нет смысла лгать, — не было никаких серьезных конфликтов.

Секретарь поставила на столик две кофейные чашки. Иртеньев поблагодарил ее кивком.

— Полина ни с кем не ссорилась. А если вы имеете в виду споры, то, повторяю, споров я не люблю и пресекал все довольно быстро. Так что большому конфликту не от чего было разгореться.

— Вы нанимаете творческих людей, чтобы они покорно выполняли вашу волю?

— Я нанимаю работников.

— Но у них есть самостоятельные проекты?

Иртеньев так вальяжно кивнул головой, что мне показалось, она сейчас скатится с его могучих плеч и заскачет по столу.

— Конечно. Мне сложно разорваться, у меня масса заказов и очень серьезные заказчики. Но я курирую все проекты, которые ведут мои дизайнеры. Клиенты приходят сюда, привлеченные моим именем. Грубо говоря, они все приходят ко мне. И я, как вы понимаете, не могу никого подвести. Люди должны быть уверены, что они получат дизайн от Иртеньева. Мои краски, мои фишки, мое видение. Поэтому, если уж быть совсем откровенными, самостоятельных дизайнеров у меня здесь нет. Все, что вы видите, — я опять удостоилась чести лицезреть кроваво-красные стены, — сделано мной.

«С твоим самомнением все понятно, — подумала я, — но как насчет других людей?»

— Какие проекты вела Полина?

Иртеньев по-детски надул губы.

— Знаете, вот именно поэтому мне сложно о ней говорить, — сказал он, совладав с собой, — своим поступком она нас просто подставила. Пришлось перекинуть ее заказы на других дизайнеров, а тут у всех работы выше крыши. К тому же наше бюро начали полоскать во всех газетах. Сюда заявились журналисты. Очень многим клиентам это не понравилось.

Я не верила своим ушам. Девушка погибла, а этот твердолобый самовлюбленный баран беспокоился только о себе любимом и своих драгоценных клиентах. Наверное, у меня на лице отразилось все, о чем я думала, потому что, словно спохватившись, Иртеньев закудахтал:

— Не подумайте, что я какой-то бесчувственный чурбан, но самоубийцы, на мой взгляд, люди безответственные. Прыгнула в воду, и прощайте. А остальные — отдувайтесь, как хотите. Я уже не говорю о том, что она устроила своим близким. Сестра ее до сих пор, говорят, в себя прийти не может и виноватых ищет.

— Ну, положим, самоубийство в случае Полины Усольцевой под вопросом. Поэтому я и занимаюсь этим делом.

Иртеньев с шумом втянул в себя кофе:

— Здесь виноватых не ищите. Никто на нее зуб не точил, зла не держал. Клиенты были всем довольны.

— Где ее стол?

— Что, простите? — опешил дизайнер.

— Ее рабочий стол. У нее же был свой стол?

— Был. Но там уже работает другой дизайнер, и осматривать стол я не дам. У вас нет для этого прав. Кажется, нужен ордер?

— Вам есть что скрывать?

— Совершенно нечего, — на холеном жирном лице Иртеньева