— Вообще-то, я не должна его давать посторонним, — замялась Лиза, но, как мне показалось, больше для вида.

— Понимаете, я работаю с полицией. Если потребуется, следователь все равно у вас запросит ее номер и адрес. Но мы потеряем время. Дайте только номер, я позвоню и уговорю вашу коллегу со мной встретиться. А адрес мне Мария сама назовет, если согласится.

Лиза достала телефон из сумочки и открыла телефонную книжку.

— Ну хорошо…

— Диктуйте.

Я записала номер Марии, и Лиза, убедившись, что поблизости нет никого из «Огнецвета», открыла дверцу.

— Последний вопрос, — крикнула я вдогонку, и девушка обернулась, — вам действительно комфортно работать в таких красных стенах?

Лиза закатила глаза:

— Шутите! Кажется, эти стены кровью вымазаны и шепчут мне: убей кого-нибудь… убей…

— Я так и думала.

* * *

Сидя в машине со стаканчиком кофе, купленного в ближайшей чебуречной, я размышляла над услышанным. Итак, в сюжете новый поворот. Неясно пока, насколько важный, но интригующий. Допустим, дело обстояло именно так, как мне рассказала Лиза. Тогда получается, что Полина — не такой положительный персонаж, каким ее рисовала сестра. С другой стороны, все, что я узнала о погибшей за эти дни, никак не вязалось с образом хитрой аферистки. Я решила посоветоваться и набрала номер Морошина.

— Странно, но вполне реалистично, — сухо сказал он, когда я коротко передала ему суть беседы. — Кто сказал, что аферисты и мошенники не могут быть милыми на вид?

— Это цинично, Лев Марсович, — пожурила я.

— В моей работе цинизм тоже естественная вещь. Но вы правы — это настораживает. В этой истории я чувствую какую-то недосказанность. Почему Усольцеву не уволили?

— А ведь и правда. Я тоже об этом подумала. Это не просто банальная ошибка на работе. Это преступление. За такое не только уволить — в суд подать можно. Вместо этого владелец бюро спускает все на тормозах и утрясает дела с заказчиком своими средствами. Даже в полицию не обращается.

— И клиент не обратился. Сколько же Иртеньев ему заплатил?

— Допустим, — продолжала я, — дизайнер не хотел портить репутацию бюро и откупился. Это вполне понятно. Но как можно продолжать работать с человеком, который так тебя подставил?

— Поговорите с коллегой Полины, — послышался четкий, сдержанный голос Морошина. Он умудрялся разговаривать вообще без интонации. — И надо все-таки еще раз встретиться с этим парнем, Южным.

— Да, — согласилась я, — Полина могла ему что-то рассказать об этом конфликте. То, чего не знают коллеги.

— А может, она хотела с ним встретиться накануне смерти именно из-за этого?

— Думаете, Полину убили из-за этого заказа? — медленно протянула я, пытаясь осмыслить суть сказанного. — Но кому это было нужно? Заказчик получил свои деньги.

— А Иртеньев?

— Он не стал бы! — фыркнула я. — С чего ему так рисковать?

Прежде чем ответить, Морошин помедлил, и я почти увидела, как в его межбровье пролегла глубокая морщина.

— Может, дело не только в этом заказе? Вполне вероятно, она знала что-то об Иртеньеве. Он же не просто так оставил ее работать в своем бюро после такого проступка.

— Шантаж, вы полагаете? — Я поддержала его скучный официозный тон ради смеха, но Лев Марсович иронии не заметил.

— Полагаю, это возможно.

— В любом случае надо опять поговорить с Алексеем. И уже не о той встрече за две недели до трагедии — все равно он об этом ничего не помнит, — а о ее работе и начальнике. Возможно, он в курсе ее дел с Иртеньевым, если таковые были. И вот еще что…

— Что?

— По описанию Иртеньев очень похож на того бугая, с которым Полину видела неугомонная старушка с первого этажа.

Морошин издал удивленный звук. Присвистнуть ему, очевидно, помешали манеры.

— Тогда надо раздобыть где-то его фотографию и предъявить этой женщине на опознание.

— Да, я тоже об этом подумала, — приказной безапелляционный тон следователя меня задел. В конце концов, я много лет занимаюсь частными расследованиями и не нуждаюсь в том, чтобы мне советовали очевидное. Но я сообразила, что Лев Марсович не хотел меня обидеть. Просто он такой — въедливый, дотошный следак, помешанный на правилах, и с этим уже ничего не поделаешь.

Договорившись с Морошиным отзвониться о результатах встреч, я снова завела мотор и собралась тронуться с места, как вдруг в зеркало заднего вида увидела грузную фигуру Иртеньева. Он вышел из бюро и сел в припаркованный на стоянке перед зданием красный внедорожник. Похоже, его любовь к красному цвету распространялась на все живое и неживое. Машина медленно сползла задом на проезжую часть и, тронувшись вперед, проехала мимо меня. В салоне Иртеньев был один. Я даже сообразить не успела, как отъехала от обочины и пристроилась через две машины за ним. Что побудило меня начать внезапную слежку за дизайнером, я и сама не смогла бы объяснить, но интуиция меня редко подводила.

Иртеньев погнал по улицам, и уже через три минуты я обнаружила, что держаться за ним очень сложно. Он превышал скорость, подрезал, обгонял, перестраивался на сплошных. Если бы я начала делать так же, он первый заметил бы мои выкрутасы в зеркало заднего вида. Поэтому я держалась в рамках ПДД, стараясь не упустить мелькавший далеко впереди красный внедорожник. Красный цвет для слежки был очень удобен. «Хоть какая-то польза от него!» — подумала я.

Спустя сорок минут такой гонки мы оказались на подступах к окраине. Машин тут было немного, и я еще сбавила скорость, чтобы не привлекать внимание. К счастью, улица была прямая, без поворотов и светофоров. В конце ее угадывались промышленные здания, за которыми маячили разноцветные крыши гаражного общества. Если он едет в гаражи, это плохо: следить за внедорожником на узких проездах и остаться незамеченной — задача невыполнимая. А если Иртеньев меня засечет, будет очень сложно объяснить ему, как я тут оказалась. Да и объяснять ничего не придется — он сам все прекрасно поймет. Однако, проехав еще пару километров, Синьор Помидор, как я начала звать его про себя, притормозил у съезда на промышленную территорию и въехал в ворота. Я не стала следовать его примеру — на воротах в будке сидел охранник — и проехала дальше, остановившись в тени нескольких берез. Листья с деревьев почти облетели, но из-за того, что они росли кучно, автомобиль издалека не очень бросался в глаза.

Выйдя из машины, я осмотрелась. На территории, огороженной простым забором из рабицы, стояло несколько одноэтажных зданий из белого кирпича. Самое большое было ближе к забору. В нем были большие окна и гигантские