промышленные ворота. Судя по дате на фасаде — 1975 г., — строение когда-то давно принадлежало какому-то государственному предприятию. Теперь же явно сдавалось в аренду мелким частным производственникам. Дальние здания были украшены вывесками (трудночитаемыми с такого расстояния), а в одной из построек расположилась автомастерская. Пройдя еще чуть-чуть ближе и стараясь оставаться в тени мокрых от утреннего дождя деревьев, я увидела, как Иртеньев, выбравшись из внедорожника, идет навстречу такому же грузному, одутловатому мужчине, который вышел из самого большого здания, вытирая руки о засаленную тряпку. Чем занимались люди в этом помещении, было непонятно. Никакой спецтехники, которая могла бы помочь идентифицировать деятельность производства, рядом я не увидела. На всякий случай, вытащив телефон, я сфотографировала обоих. Зачем же ты, жук, сюда приехал?

Не вполне уверенная, что поездка дизайнера как-то связана с моим расследованием, я сделала еще пару снимков и вернулась в машину. Сейчас я ничего не узнаю. Лезть с вопросами к охраннику, пока Иртеньев на территории, глупо. Открыв карту в приложении смартфона, я посмотрела адрес: Инженерная, 45. Кому принадлежит здание, на карте обозначено не было.

Вернувшись в машину, я развернулась и поехала обратно, в сторону центра. От долгого пребывания в вертикальном положении больная спина опять дала о себе знать. На сегодня работы хватит, решила я. Позвоню Марии и Южному, назначу встречи, а потом вернусь домой и упаду на подушки.

Мария, коллега Полины, взяла трубку на третьем гудке. На фоне отчаянно орал ребенок и гремела посуда. Что-то летело, падало и разбивалось.

— Я не могу говорить сейчас, — нервно объяснила она, с трудом меня выслушав, — вы не могли бы позвонить позже?

— Я только хотела договориться о встрече. Не обязательно сегодня, но лучше в ближайшее время. — Я постаралась придать голосу умоляющий тон. Не хватало только затянуть расследование!

— Валерик, да отдай ты ему этого чертова кота! — заорала Мария, не потрудившись отвернуться от телефона. Я от неожиданности едва не проскочила свой поворот. — Ну приезжайте через час.

— Отлично! — обрадовалась я. — Куда?

— Западный проезд, семь, квартира пятнадцать, — прокричала Мария.

— Хоро… — Гудки в динамике дали понять, что можно не продолжать.

— Дети — зло, — резюмировала я и набрала номер секретарши Южного.

Трубку взяли со второго раза.

— Девушка, ваш шеф просил, чтобы вы нашли для меня время в его расписании. Речь о важной встрече, желательно сегодня, — выпалила я, не давая дрожащему голосочку в трубке опомниться.

— Ой, — сказал голосочек и задрожал еще больше, — а Алексей Павлович не сможет. Он в больнице.

— Как в больнице? Что случилось?

— Его увезли утром. — Голосочек заплакал. — Он приехал на работу, все было хорошо. А потом я принесла кофе, а он с кем-то разговаривает, ругается.

— И что? Ему от ссоры плохо стало? — не поняла я.

— Да нет же. В кабинете никого не было! У Алексея Павловича были галлюцинации. А потом он упал в обморок. В общем, я вызвала «Скорую» и его увезли. Пока я никого к нему не записываю.

Я повесила трубку, не попрощавшись, и притормозила у обочины. Думаю, Алексей Павлович был бы не очень доволен своей секретаршей, которая разбалтывает такие подробности о здоровье шефа первому человеку, который позвонил по телефону и не представился. Но непрофессионализм девушки в приемной меня сейчас мало волновал. Трясущимися от волнения руками я набрала номер следователя.

— Лев Марсович, у нас проблемы. Творится какая-то дичь.

* * *

События внезапно стали разворачиваться быстрее, набирая обороты. То, что вначале казалось вяло текущей проверкой, теперь обернулось расследованием, в котором было полно тайн и загадок. Имеет ли смерть Полины какое-то отношение к состоянию здоровья Алексея Южного? Что за темные делишки проворачивает ее бывший начальник? Чем занималась сама Полина, когда работала в дизайнерском бюро «Огнецвет»? И наконец, кто ее убил, да еще и таким жутким, изощренным способом?

На все эти вопросы ответов у меня пока не было.

Лев Марсович прислал эсэмэску, что заедет ко мне домой вечером. Перед встречей с Марией у меня еще оставалось время, и я отправилась к участковому Тонкому, решив взять его в качестве авторитетного сопровождающего. В моих планах было заявиться к Ольге Михайловне и показать ей фото Иртеньева. Вдруг это его она видела с Полиной?

Улыбчивого толстячка на месте не оказалось. Я посмотрела расписание — приемные часы уже закончились. На двери булавкой было прикреплено написанное от руки объявление: «Работаю на районе».

— На районе — это где? — задумчиво протянула я, прочитав надпись.

— Да на Трубную он ушел, в пятый дом, — раздался голос за моей спиной. Уборщица, шваркая тряпкой по полу и двигаясь ко мне спиной, отодвинула ногой ведро, и мне пришлось отойти. По-прежнему не глядя на меня, она проворчала:

— Такой беспокойный дом! Все время что-то им надо!

Я поблагодарила женщину и вышла на улицу. Трубная, 5, — это адрес дома Полины. Может, что-то случилось? Хотя что могло случиться?

Держась за спину и стараясь не охать, я уселась в машину и проехала пару кварталов до старинного дома, в котором располагалась квартира погибшей девушки. Я не сразу нашла место для парковки. Наконец, заметив, как один из жильцов выезжает со стоянки, я быстренько заняла освободившееся пространство между двумя минивэнами. Как раз в этот момент Петр Иванович, вытирая вспотевший лоб рукой, вышел из подъезда, сопровождаемый уже знакомой мне старушкой. Она громко чему-то возмущалась, а Тонкий разводил руками и жестикулировал в ответ. Я вышла из машины.

— Вы должны, вы обязаны отреагировать на сигнал! — громко вещала старушка, не отставая от участкового.

— Да что ж такое! Ольга Михайловна! Вы же бывший следователь и не хуже меня знаете, что для такого серьезного обвинения нужны веские доказательства! — Петр Иванович остановился и поправил бумаги, торчащие из папочки.

— Вы можете провести проверку.

— На основании чего? На основании того, что вам не нравится соседка и вы считаете ее подозрительной?

— Говорю же — у нее наркопритон в квартире! Постоянно ходят непонятные люди, странные личности с явной уголовной наружностью. По ночам дверями хлопают и спать мешают. А у меня сон чуткий!

— Хорошо, Ольга Михайловна, — сдался наконец Петр Иванович, — я поговорю с Семеновой. Но если не найду никаких поводов для беспокойства, больше заявлений и жалоб на ее счет не приму.

— Примете, куда вы денетесь, — прошипела старушка, — совсем обленились! Никто не хочет работать. А дом вообще скатился до уровня бомжачьего притона! — Она заметила меня и обращалась уже ко мне: — Был нормальный, элитный дом с приличными жильцами. Так нет — теперь такой бардак творится. Не дом, а проходной двор! Давеча